Смертельный дубль

— Рапиру, — поправил Топорков. — Да, не ожидал я такого от Василия Николаевича… Кстати, Маруся, — он вдруг оживился, — может, хоть вы его уговорите еще раз Овчинина задержать? А то, я чувствую, теперь режиссеришку нашего вообще не выцепить…

— Я и сама уже пыталась дядю Васю уговорить, — вздохнула девушка. — Но он ни в какую… Однако у нас остается еще один способ.

— Какой же? — заинтересованно спросил Топорков.

— Теперь вашего Овчинина попытаюсь задержать я! — радостно объявила Маруся.

77

Следующим вечером члены съемочной группы, выходившие из третьего павильона, заметили стоявшую неподалеку девушку с необычайно стройной фигуркой. «Какая-то начинающая актриса», — подумали они.

По настоянию Лихонина Маруся надела большие черные очки, а волосы полностью спрятала под шляпу с широкими полями, как у Одри Хепбёрн в «Завтраке у Тиффани».

В таком виде она подошла к Овчинину, едва только тот показался в дверях павильона.

— Здравствуйте, Григорий Михайлович! — с милой улыбкой промолвила Маруся и протянула режиссеру руку в перчатке.

Овчинин растерянно пожал ее.

— Здравствуйте…

Овчинина трудно было застать врасплох, но Марусе это удалось. Осознав это, девушка, не теряя времени, продолжила свой натиск, против которого не устоял бы ни один мужчина:

— Григорий Михайлович! — Маруся слегка наклонила голову в знак признательности к знаменитому режиссеру. — А я к вам!

— Я уже понял, — против своей воли широко улыбнулся Овчинин.

— Могу я с вами поговорить? — Теперь Маруся склонила голову набок.

— Пожалуйста, — кивнул ей Овчинин.

— Здесь? — изумленно произнесла Маруся, нисколько не опасаясь, что режиссер заподозрит подвох. Он и не заподозрил.

— Ах ну да, — спохватился Овчинин. — Пожалуйста, пройдемте.

Он открыл дверь в павильон и пропустил ее вперед. Маруся окинула помещение взглядом и с удовлетворением убедилась, что в павильоне никого не осталось.

— Вот, прошу вас. — Режиссер поднес гостье стул.

— О, благодарю вас, — улыбнулась Маруся, присаживаясь.

Овчинин присел напротив.

— Вы так и не снимете очки? — не удержался он.

— Конечно. — Маруся исполнила его просьбу.

— Ого! — нескромно воскликнул режиссер. — Сударыня, да вы просто красавица! И зачем, спрашивается, потребовалось скрывать столь совершенное личико такими гипертрофированными стеклами? Очки-авиаторы — так ведь, кажется, эту модель называют?

— Возможно, — уклончиво ответила Маруся. — И спасибо, конечно, за комплимент.

— О нет, — покачал головой Овчинин. — Комплимент предполагает долю лести, я же лишь констатировал факт.

— Еще раз благодарю вас, — скромно сказала Маруся.

— Так чем, собственно, могу?.. — поинтересовался режиссер, даже не решаясь закурить в присутствии прекрасной незнакомки. — Да, и как вас, простите, зовут?

— Маруся, — не стала скрывать девушка.

— Прелестно… Маруся… — Овчинин словно попробовал это имя на вкус. — Вы, вероятно, актриса, Маруся?

— Нисколько, — покачала головой барышня. — То есть я совсем не актриса. И даже не хотела бы ею быть.

— Вы не устаете меня удивлять, я бы даже сказал — приятно удивлять, — развел руками режиссер. — Если вы мной заинтересовались и при этом вы не актриса, то я чувствую себя польщенным.

— Сейчас я вас, должно быть, разочарую, — перебила его Маруся. — Я не актриса, но то, что я вами заинтересовалась, все-таки связано с вашей профессией… Я ваша поклонница.

— Ушам своим не верю, — восхищенно всплеснул руками Овчинин. — Признаться, впервые в жизни слышу такие слова: «Я ваша поклонница». Причем от столь юной и столь обворожительной… Ну, да не буду вас больше смущать, хотя мог бы, не сходя с места, наградить вас еще десятками комплиментов…

78

— И поскольку я ваша поклонница, — невозмутимо продолжила Маруся, — то я к вам, конечно, не с пустыми руками… — Она полезла в сумочку и извлекла оттуда бутылку красного вина. — Вот, Григорий Михайлович! — Она со стуком поставила бутылку на стол.

— Что вы, не стоило, — расплылся в улыбке Овчинин.

— Стоило, стоило, — убежденно сказала Маруся. — У вас найдутся штопор, бокалы?

— Да, конечно, сейчас. — Режиссер вскочил с места и поспешно удалился за декорации. Через минуту он появился со штопором в одной руке и двумя бокалами в другой.

— Вы маг и волшебник, — с ироническим восхищением промолвила Маруся.

— Я кинорежиссер, — скромно уточнил Овчинин. — У нашего брата… — Тут он сделал паузу, поскольку откупоривал бутылку… — Готово! — удовлетворенно произнес он наконец, вытащив издавшую характерный звук пробку. — У нашего, говорю, брата, кинематографиста, всегда найдутся в закромах подобные принадлежности…

— Может, у вас и закуска найдется? — лукаво спросила Маруся.

— Боже милостивый! — Овчинин хлопнул себя по лбу. — Я с вами совсем голову потерял, дорогая Маруся… Сейчас принесу…

— Жду не дождусь, — промурлыкала девушка.

Еще через две минуты режиссер вернулся с большой тарелкой, на которой перекатывались несколько яблок.

— Замечательно, — одобрила Маруся.

Овчинин взял в руки бокал и торжественно произнес:

— Выпьем за наше знакомство, очаровательная Маруся!

— Я не против, — согласилась гостья. — Но вы можете сесть.