Смертельный и чудесный карнавал. Сборник

Бровь быстро поднялась, словно от легкого удивления, но тут же опустилась. Ласточкин не любил ярко демонстрировать эмоции.

— Пройдем в мою каюту.

Я была шокирована, узнав, что его каюта соседствует с моей, и стала панически оглядываться: а ну как здесь имеется потайная дверь, и он вот так запросто сможет ночью ко мне войти?

— Ну что, — он начал стягивать с себя футболку с такой наглостью, что захотелось запустить в него вазой. — Решилась-таки?

— Вообще-то, я здесь, чтобы кое-что обсудить. Я так и сказала вроде бы на палубе — «поговорить».

— А-а, — протянул он досадливо и вновь оделся. — Не интересует. Пока.

— Да подожди ты! — разозлилась я. — Я не верю, что ты и впрямь это все устроил. Ты взрослый человек! Выглядишь так, что у тебя наверняка кастинг каждый день от двери и до Тамбова — выбирай не хочу! И ради какой-то одной девчонки ты можешь взорвать целый теплоход? Я не понимаю!

— О, это ты мне сейчас комплимент сделала, или что? — Он нагло ухмыльнулся, а я сморщилась, потому что выходило, что так и есть. — Слушай, я объяснял, что у меня свои резоны потопить теплоход. И мало какая девушка мне отказывала, тут ты права. Но ты — сразу видно, другое дело. А времени ухаживать, дарить цветы с конфетами и гулять под луной у меня, прости, нет. Я бы и рад, но если бы ты встретилась мне в другое — более мирное — время. А сейчас прости. Я хочу получить все и сразу.

— Ты мало того что псих, ты еще и эгоистичный псих!

— Ой, кто бы говорил об эгоизме! — Он начал ходить вокруг меня кругами, и, чтобы это остановить, я прижалась к стене. — Позволить умереть двумстам человекам, в числе которых пятьдесят пять детей, лишь бы не раздвигать ноги — вот это эгоизм. Самый настоящий. От тебя убудет, что ли?

— Убудет! А вот позволить умереть двумстам человекам ради своей похоти — вот это вообще за гранью!

— А почему ты считаешь, что у меня к тебе только похоть?

Я позволила себе на миг усомниться. Да нет, такой парень не способен на высокие чувства.

— Только не говори, что влюбился в меня! Я не поверю!

— А зря, — вздохнул он и придвинулся ближе. — Я ж говорю, я очень хотел бы поухаживать, да времени нет. Я бы даже женился на тебе, но есть риск, что ты очень быстро станешь вдовой.

Несмотря на то, что сказано это было серьезным тоном, я не попалась на удочку. Знаем мы эти пикаперские примочки: ах, завтра может не настать, давай жить одним днем, бла-бла. Только чем крыть?

Я приказала своему мозгу работать лучше. Я же умная вроде. На пятерки училась. Ну же… Надо остановить это безумие… Что сказать?

— Это очень хорошо, если ты и правда влюблен. Тогда ты понимаешь, что в таких случаях благополучие второй половинки ставят превыше своего. А ты меня зажимаешь в угол. Давай действительно устроим конфетно-букетный период. Укороченный, — видя, что он хочет спорить и уже открывает для этого рот, быстро добавила я. — Если уж ты так боишься не дожить до свадьбы. Но без этого я не могу. И с моральными уродами я тоже не могу, однако у тебя есть шанс оправдаться. Скажи мне, что ты пошутил насчет взрывчатки. Просто хотел взять меня испугом. — Ощутив прилив смелости, я взяла его за руку. Надеюсь, это вышло трогательно. — Ну же! У нас есть шанс… быть вместе… по-настоящему…

Я смотрела в его глаза, пытаясь найти там что-то доброе, светлое, чистое, но он… прыснул со смеху.

— За идиота меня принимаешь? — Он перехватил мою руку и поцеловал в центр ладони. Затем сверился с часами. — Итак, у тебя осталось одиннадцать часов. В 22:00 я взорву теплоход. Видишь ли, у меня есть два набора подарков. Один — настоящий, который очень понравится детишкам. А второй… ну ты поняла. Какой из них будет активирован, решать тебе.

Я почувствовала, как липкий ужас пополз по спине и проник в мое сердце. Игорь вознамерился вновь поцеловать мою ладонь, но я успела выдернуть руку и молча ушла из каюты, хлопнув напоследок дверью.

* * *

«Капитан!» — подсказал внутренний голос. Точно! Вот еще с кем нужно попытаться поговорить. Ведь это капитан несет ответственность за пассажиров, а не сумасшедшие бизнесмены, берущие в аренду их судно. Это написано в каком-то кодексе капитанов, или я не знаю где… В совести, наконец. Если представить совесть как длинный кусок пергамента, вот где-нибудь в середине обязательно будет пункт «Не позволять взрывать пассажиров! Только не в мою смену!!!».

Концерт вовсю продолжался. На сцене выступала какая-то очередная поп-группа; недовольно морщась, я продвигалась под дурацкие рифмы через толпу людей в сторону рубки капитана. Я была уже у цели, когда нужная дверь открылась и прямо навстречу мне вышел… да-да, Ласточкин. Если бы я ругалась матом, я бы выдала что-нибудь позабористее.

— Куда это мы намылились? — с мерзкой усмешкой спросил он.

— Да иди ты! — не выдержала я и бегом вернулась в свою каюту.