Смертельный юмор

Она всегда выглядела «шик, блеск», как любил говорить ее младший внучок Петька, названный в честь прадеда. Всегда в кружевной косыночке, в отглаженном платье, дома – в белоснежном фартуке и домашних туфлях на небольшом каблучке, во дворе – в костюмчике, легком плаще и чулках, даже летом. В общем, не старушка, а само совершенство. Правда, с очень ядовитым языком.

Толпа становилась еще больше и больше. Кто-то уже ехидничал, кто-то еще выкрикивал советы. На балконе появились два молодых медика, по виду – чуть старше Петьки. Они попытались хорошенько дернуть Марию Петровну. Она заверещала, как деревенский поросенок, которому не дали поесть.

Кто-то предложил намылить ей шею, а заодно и уши – мол, легче пройдет назад.

– А давайте я пилу принесу, – заорал Толян, местный дворовый юморист, всегда находящийся в стадии легкого алкогольного опьянения, а попросту говоря – всегда выпивши.

– Не надо пилу! Не надо! Я еще жить хочу, – услышав его, заорала Мария Петровна. И откуда только силы взялись.

– Да не голову тебе пилить, а прутья! – крикнул Толян. – Хотя, может, отпили тебе голову, то и проблемы не станет.

Толпа дружно заржала, хоть ситуация и была не такая уж смешная. Больше страшная.

Так, надо помогать. Я аккуратно ввинтилась в толпу и поднялась в подъезд. Тяжелая дверь с кучей замком в тридцать восьмую квартиру была приоткрыта. Я разулась и прошла сразу на балкон, попутно захватив из кухни бутылочку с маслом, вспомнив, как нас учили в Ворошиловке выходить и из таких ситуаций.

Подвинув молодых, чуть ли не в голос хохочущих медиков, я вылила на голову Марии Петровне практически полбутылки масла.

– Ой-ё-ё, – заверещала старушка. – Караул, убивают! Топят! Душат!

Внизу раздался взрыв хохота.

– Так ее, Женя! Правильно. – Толян стоял прямо под балконом.

Я решила ни на кого не обращать внимания.

– Мария Петровна, это я Женя, ваша соседка. Все нормально, сейчас я вам помогу.

– Женя, ты чем это меня обгадила?

– Не обгадила, а просто полила маслом – оно скользкое, ваша голова и уши тоже станут такими и легко протиснутся сквозь эти решетки. – Я стала аккуратно втирать масло в голову старушки.

– Ты где масло-то взяла, Женя?

– У вас на кухонном столе.

– Ой, ой! – запричитала старушка. – Это же итальянское, прямого отжима. Женя, ты не спаситель, ты разоритель!

– Помолчите, пожалуйста, – рявкнула я, – а то ваш рот точно не пройдет, так и останетесь до утра.

– Нет, до утра не хочу, – напугалась соседка и замолчала.

– Парни, что стоите? Приготовьте укол, что ли, какой-то успокоительный, да средства для обработки, – шепнула я медикам, стоявшим без дела.

Они зашуршали чем-то в оранжевом чемоданчике.

Толпа снизу чуть ли не улюлюкала. Судя по всему, «старички» делились подробностями с вновь прибывшими. Я чуть потянула на себя голову Марии Петровны, прижав поплотнее уши к черепу. Что-то щелкнуло, охнуло, и мы вместе со старушкой плюхнулись на пятые точки. Точнее, я-то как раз приземлилась на нее, а соседка – на меня. Охая и кряхтя, она попыталась подняться, но ее тут же подхватил один из медбратьев и повел в комнату. Второй сделал попытку помочь мне, но я, отмахнувшись, резко встала и обратилась с балкона, как с трибуны, знаменитой фразой из советского фильма:

– Все, дорогие соседи, кина не будет! – и ушла в комнату, не забыв прикрыть балконную дверь – и так все тепло выстудили в квартире.

Медики, шустро собрав свои пожитки, попрощались и, захлопнув дверь, ушли.

Я же из любопытства поинтересовалась сложившейся ситуацией.

– Так, Женечка, Петенька прибежал, сказал, что у нас под балконом ласточка свила гнездо. А это ведь неправильно. А вдруг она стену проклюет, а потом рушиться все начнет?

– Ну вы и фантазерка, Мария Петровна, – вздохнула я, – как ласточка может проклюнуть железобетонную стену?

– Не знаю как, но мне это не нравится. Вот на месте ласточки я бы где-нибудь в другом месте сделала себе гнездо.

– В каком? – чуть не рассмеялась я вечной привычке соседки якать.

– Не знаю, но явно не тут.

– Ладно, теперь скажите, как вы-то с ласточками связаны?

– Так я же заглянуть решила. Через балкон перевешиваться страшно – вдруг упаду? А Петенька посоветовал голову просунуть сквозь прутья, мол, так не страшно. Я так и сделала.

Я постаралась не расхохотаться. Ну Петя, ну жук! Проучил бабушку, которая всех замучила не только своими нравоучениями, но и рассказами о том, что она-то уж точно никогда не попадет в дурацкую ситуацию.

– Ладно, Мария Петровна, вы отдыхайте, постарайтесь уснуть, а я пойду. Тетушка меня заждалась.

– Иди-иди, да дверь там хорошенько захлопни, а то ненароком как бы воры чего не унесли. Да и ты смотри, тоже не бери ничего. А то я знаю вас, спасателей.

Дальше я слушать не стала, вся моя жалость к старушке-соседке мигом улетучилась, и я, нарочно резко хлопнув дверью, вышла из квартиры.

Едва я поднялась на лестничный пролет, как меня чуть не сшиб Петька. Мой маленький помощник, который был в курсе всего, что происходит в нашем доме, дворе и даже за его пределами. Такие люди в моем деле часто бывают нужны и важны – от зоркого детского глаза мало что укроется.