Смертельный выстрел

– Ни в коем случае! Если бы я допускал такой исход, то предпочел бы вернуться в наш лагерь и предоставить этих дикарей их судьбе. Ведь это могут быть совершенно безобидные люди. Если мы выясним, что это так, то не причиним им вреда.

– Я обеими руками за, – согласился Вудли, но покачал головой. – А если они окажут сопротивление, что тогда? Нам придется убить их, или нас самих убьют.

Довод был резонный, это Клэнси признавал.

– Если они мирные, то и перо не должно упасть с их головы, – продолжил охотник. – А вот если не мирные, то нам следует принять меры. Когда имеешь дело с краснокожими, осторожность никогда не помешает.

– Так что вы предлагаете, Сайм?

– Окружить их. Инджины, будь то воины или скво, скользкие, как угри. До места, где они расположились, добрых шестьдесят ярдов. Если мы бросимся прямо на них, дикари заметят нас в полосе лунного света и скроются в колючих кустах. Хотя они не на конях и кое-кто из них наверняка растянулся и спит, эти бестии сгинут быстрее, чем козел успеет хвостом махнуть. Вот почему я предлагаю окружить их.

– Если, по-вашему, так лучше, то давайте, – согласился Клэнси. – Но это займет много времени и нужно соблюдать крайнюю осторожность. Чтобы расположиться вокруг поляны и не дать себя заметить, нам потребуется постоянно находиться под покровом леса. А пробираться через этот кустарник будет нелегко. Подумав получше, Сайм, я склонен поступить иначе. Если даже они вскочат на коней, то не успеют ускакать от наших ружей. Нам не составит труда подстрелить их лошадей. Не забывайте, к тому же, что их по двое на одном коне. Если бросимся напрямик, мы разом решим все дело. Не вижу проблемы.

– Тише! – прервал его Вудли.

– Что такое? Вы слышите что-нибудь?

– А вы не слышите?

Чарльз стал прислушиваться, но вначале не слышал ничего, кроме стрекотания кузнечиков да крика сов и козодоев, но скоро среди этих звуков он различил голос человека. Человек говорил не громко, но тоном, в котором слышалось торжество и похвальба. Говор был не гортанный, как у индейца, да и доносившиеся время от времени восклицания изобличали не краснокожего, а белого.

Все это было очень странно и удивило путников, а особенно Клэнси. Но не успел он толком поразмыслить, как услышал нечто, что побудило его забыть про осторожность и предусмотрительность. Сделав товарищам знак следовать за собой, он ринулся вперед.

Спутники повиновались, не сказав ни слова, и двадцать секунд спустя ворвались в очерченный тенью круг и обступили группу, за которой так долго наблюдали.

В конечном счете, ее образовывали только трое: мужчина, лошадь и женщина, причем последняя больше походила на труп!

Мужчина, по наружности индеец, вытащил изо рта трубку. Потом она вылетела, рассыпав искорки горящего табака, когда Вудли с одной стороны, а Хейвуд с другой заломили ему руки за спину и вытащили на свет.

Когда луна осветила его лицо, охотники сообразили, что уже видели эту физиономию прежде. Они бы не узнали ее под толстым слоем угля и мела, но схваченный, в свою очередь узнавший Сайма Вудли и решивший, что его тоже раскрыли, против воли обронил его имя.

– Билл Босли! – отозвался изумленный Сайм. – Боже правый. Билл, раскрашенный под индейца! Зачем? Опять по своей привычке затеял какое-нибудь злое дело? Говори правду, без уверток, иначе я размозжу тебе башку как спелую дыню!

– Сайм Вудли! Нед Хейвуд! Джо Харкнесс! – повторял Босли, смотря то на одного, то на другого. – Боже, что все это значит?

– Мы расскажем, да только сначала выслушаем твою историю! Ну, живей!

– Не могу – ты меня душишь, Хейвуд. Сними, ради бога, руку с горла. Ведь ты же не собираешься меня убивать, Сайм? Правда?

– Ну, это смотря по обстоятельствам.

– Я не виноват, клянусь. Ты свидетель, Харкнесс, что я не раз спорил с ними, когда они затевали что-нибудь недоброе. Теперь я только исполнил приказ начальника. Он поручал мне и лейтенанту…

– Как зовут лейтенанта? – спросил Клэнси.

– Мы зовем его Фил Куэнтрел, только мне думается, есть у него и другое имя…

– Где он? – нетерпеливо перебил Клэнси.

– Перебрался за дерево, и юную леди взял.

В эту-то минуту и раздался крик: «На помощь! На помощь!»

Едва вопль этот достиг слуха Клэнси, он, как объятый безумием, сорвался с места. Обогнув ствол дерева, он увидел лошадь и на ней человека, старавшегося удержать женщину, а та пыталась вырваться и звала на помощь.

Еще секунда, и было бы поздно. Седок гнал коня к лесу, но тот, испуганный происходящей у него на крупе борьбой, попятился назад и вернулся под дерево.

Клэнси вскинул винтовку и приготовился застрелить животное, но, испугавшись за ту, что звала на помощь, опустил оружие. Бросившись вперед, он ухватился за уздечку, но тут же выпустил ее, чтобы подхватить женщину – негодяй бросил бедняжку, и она могла с силой удариться об землю.

Избавившись от ноши, лошадь успокоилась и повиновалась поводьям, стрелой вылетев из-под сени дуба и поскакав через залитую лунным светом лужайку к лесу.