Смертельный выстрел

– Хелен Армстронг! – Голос его звучал торжественно, но отстраненно и даже несколько сурово, вопреки стремлению Чарльза говорить мягко. – Дороже тебя никого в мире для меня нет. Мне нет нужды говорить тебе об этом, ты и сама знаешь. Без тебя жизнь не имеет для меня никакой цены. Утверждать, что я люблю тебя всем сердцем и душой, будет только повторением тех клятв, которые я уже дал. И теперь, когда я знаю, как верна ты была мне, сколько выстрадала из-за меня, мои чувства стали еще крепче, если такое возможно. Но есть еще другая женщина, очень далеко отсюда, которая требует своей доли привязанности от меня…

Хелен вскинула руку, прерывая ее; глаза вспыхнули, грудь высоко вздымалась в приливе бурных чувств. Клэнси заметил ее волнение, хотя и не догадывался о его причинах.

– Если сегодня моя любовь к тебе достигла высшей степени, то в той же мере возрос и мой долг перед ней. Встреча с этим негодяем и мысль, что я снова дал ему улизнуть, не дают мне покоя. Я слышу голос из-под земли, призывающий отомстить за убитую мать.

Хелен Армстронг с облегчением выдохнула. Такую реакцию можно было бы счесть странной, но она вполне согласуется с человеческой природой. Ведь обида девушки объяснялась ревностью, и теперь, устыдившись своих эмоций, она попыталась скрыть их.

– Мы слышали о смерти твоей матери, – сказала она спокойно.

– О ее убийстве, – поправил Клэнси сурово. – Да! Бедную мать мою убил человек, которому снова удалось бежать. Но далеко он не уйдет. На ее могиле я дал клятву отомстить, отплатить за ее кровь его кровью. Я пришел по его следам сюда, и пойду дальше, и не остановлюсь, пока не встану над ним так, как он некогда стоял надо мной, сочтя… Но довольно. Тебе пока достаточно знать причину, по которой я покидаю тебя. Я должен! Должен!

– Память о матери для тебя важнее, чем любовь ко мне, – промолвила она в полузабытьи.

И тут же пожалела об упреке, продиктованном разрывающимся сердцем. Ей хотелось вернуть свои слова назад, потому что она видела, как ранили они его.

Но он опередил ее.

– Ты не права, Хелен, ни говоря, ни думая так. Эти два чувства совсем разные, тебе следует понимать это. Я же сказал, что поклялся отомстить за смерть матери – поклялся на ее могиле. Разве можно нарушить такую клятву? Ответь, прошу тебя!

Ее ладонь, лежащая поверх его руки, крепко сжалась, а в устремленном на него взгляде светилась еще большая преданность, чем когда-либо прежде. Ее собственное самолюбие показалось девушке ничтожным по сравнению с руководящим им священным долгом. Ее любовь смешалась теперь с восхищением.

– Иди! – воскликнула она, движимая оным. – Исполни данную тобой клятву! Наверное, ты прав. Господь обережет тебя. Ты достигнешь успеха и вернешься, проявив такую же преданность ко мне, как по отношению к своей матери. Если же нет, то мне недолго останется жить.

– Ты знаешь причину, по которой я могу не вернуться – только смерть способна помешать мне. А пока прощай!

Прощай! И так скоро после встречи. О, как это печально! До этих пор сильный характер поддерживал Хелен, но услышав эти слова – страшнее их не придумаешь – она не выдержала. Силы покинули ее и, бросившись к любимому на грудь, девушка разрыдалась.

– Полно, Хелен! – сказал Клэнси, поцелуями осушая ее щеки. – Будь мужественна и не бойся за меня. Я знаю этого человека, и мне по силам справиться с ним. Только из-за собственной беспечности я позволил ему дважды восторжествовать надо мной, но в третий раз этого не случится. Когда мы встретимся снова, это будет последний час его жизни. Что-то говорит мне об этом – быть может, дух моей матери? Соберись же с силами, милая! Поезжай с Саймом, он передаст вас в руки отца. Прибыв на место, помолись за меня и, если сочтешь возможным, за спасение души Дика Дарка. Поскольку верно, что как я стою перед тобой, так он предстанет перед Богом прежде, чем снова взойдет солнце!

Этим торжественным обещанием закончилась эта сцена, дополненная одним только словом с обеих сторон: «Прощай!»

Сказано оно было второпях, потому как к ним уже спешил Вудли.

– Быстрее, Чарли! – воскликнул охотник. – Нам надо убираться отсюда немедленно. Минута промедления – и кое-кому из нас придется расстаться с жизнью.

Юпитер и Харкнесс привели оседланных лошадей и держали их наготове. Хейвуд усадил Джесси после себя, Хелен отдали лошадь, принадлежавшую Босли, которому пришлось разделить седло с Харкнессом.

Хейвуд ехал впереди, не вызывающие доверия разбойник и тюремщик следом, а Вудли со своей верной винтовкой образовывал арьергард.

Проезжая мимо Клэнси, он протянул ему руку и сказал:

– Дайте пожать вашу лапу, Чарли! Да хранит вас Всемогущий и да спасет вас от когтей Старого Ника[42]. Не бойтесь за нас. Даже если нам придется драться с самим сатаной и всем его воинством, Сайм Вудли не даст в обиду этих милых девушек, и если надо, ляжет за них костьми.

С этой красочной репликой он ударил коня шпорами и поспешил вдогонку уже тронувшемуся отряду.

Под сенью виргинского дуба остались только Клэнси, мулат, лошадь, собака и мул.