Смерти смотрели в лицо

— Это же до смешного просто! — воскликнул Батула.— А где взять каустик? Мы пошлем туда наших.

— Э, нет. Он продукт дефицитный. Я сам его буду носить. Вроде для продажи.

— А у тебя появятся новые клиенты,— подхватил Петр Федотович.— Условимся так: связные приносят посуду, передают привет от Ивана. Знай, что это за каустиком.

Принцевский стал носить соду с азотного. Брал куски по 10—15 килограммов. Дома разбивал и насыпал бумажные мешки. За каустиком приходили незнакомые женщины.

К марту сорок второго года оккупанты полностью перестлали железнодорожную колею. На станцию придали польские, французские и немецкие, уже поизношенные локомотивы. Механики сразу освоили их и выявили дефекты. Немцы, приставленные к машинистам, качали головой и приговаривали:

— Русский гут, хорош майстер.

Однако следили за каждым шагом. И все-таки паровозы стали выходить из строя. В холодное время трубы лопались из-за того, объясняли механики, что техника Уже старая. Весной потребовалось другое объяснение, и дежурный по депо Качанов нашел его. Он начал без конца напоминать коменданту станции:

— Господин шеф, у нас очень жесткая вода. Много солей, они вредят машине. Нужно строить водоочистительную колонку.

— Будет колонка,— отвечал комендант через переводчицу.— Сейчас не до нее. Быстро отправлять эшелоны нужно. Шнель, шнель.

— Как знаете,— говорил Андрей Владимирович.—] Я предупредил.

В сундучке, который машинист брал с собой в дорогу и где в мирные дни хранились обильная еда, книга, теперь лежал скудный завтрак, тряпки да пакля. А у Доронцова, братьев Брущенко, Качанова и других на дне сундука был припасен мешочек с каустической содой. Машинисты смазывали детали, осматривали колесные скаты, лазали за углем на тендер и незаметно высыпали в воду каустик. Проходили сутки, и где-то в пути механик кричал немцу:

— Течет! Смотри, течет! Котел разорвет! Показывал, что может произойти, быстро открывал люк топки и выбрасывал жар. Паровоз «потухал», и его тащили на станцию. В депо ставили диагноз и заключили:

— В наших условиях ремонтировать дымогарные1 трубы невозможно.

Локомотив отправляли в тыл. А Качанов снова надоедал коменданту, напоминая о жесткой донецкой воде. Но шефу и без того было тошно. Он ругал дежурного, сгонял зло на рабочих, бил их.

— Саботиерен! — то и дело раздавался его голос.

А причин для крика было больше чем достаточно. То загорались буксы, то плавились подшипники. Ставили на ремонт локомотивы, загоняли в тупик испорченные вагоны. А русские всему находили объяснение. Смазочных материалов вместо 10—15 килограммов на сутки дают всего два. Тут не то что подшипники расплавятся а загорится состав.

И все-таки эшелоны уходили в сторону Ясиноватой. Батула мечтал о новом крушении, но дорога тщательно охранялась солдатами и полицией. Ко всему группа не имела взрывчатки.

Доронцов в беседе с Мельниковым спросил:

— Нельзя ли с кем-нибудь из шахтеров знакомство завести? Тебе удобнее. Придешь как портной, то да се. Но ухо держи востро.

— Меня предупреждаешь, а сам рискуешь. Слыхал, я про твои дела. Говорят, какой-то тягач саданул на переезде.

— У нас работа горячая, всякое бывает. Сейчас дожди пошли, тормоза держат плохо.

Они стояли невдалеке от насыпи. Моросил назойливый дождь вперемешку с тяжелым снегом. Тропинки развезло, приходилось домой ходить кружным путем. Город придавила серая грязная погода. Поселок вымер. Но по-прежнему с восьми вечера и до пяти утра ходили патрули, раздавалась стрельба, комендантский час оккупанты соблюдали со свойственной им педантичностью.

Доронцов вздохнул и попросил снова:

— Так ты попробуй узнать.

Он пошел на станцию, а Николай Семенович домой. Передал жене разговор с Антоном Ивановичем.

— На шахте «Донэнерго» заведующий — русский инженер,— сказала она.

— К нему бы ключи подобрать.

— Опасно, Коля. Немцам шахту восстанавливает.

— Восстанавливать можно по-разному. Справки бы навести о нем.

Евгений Степанович Качура со своей большой семьей жил в пристанционном поселке. Николай Семенович дал задание Нине и Тоне под благовидным предлогом познакомиться со старшей дочерью инженера Ларисой. Девушки долго шушукались, потом куда-то ушли. Вечером, перебивая друг друга, шептали Николаю Семеновичу:

— Лариса дружит с комсомолкой Лорой Антонович. Но отец этой Антонович имеет мельницу на Ветке.

— Молодцы, девочки. Как настоящие разведчики постарались,— похвалил Мельников.— Теперь ждите новых указаний.

Он решил познакомиться с Антоновичем, пошел на Мельницу якобы за мукой. Представился хозяину как портной.

— Я слышал, у вас есть дочь,— сказал Мельников.— А какая девушка не любит красиво одеться? Я возьму не дорого, натурой, так сказать. Плату назначайте сами. Пришлите дочку к нам, мы снимем мерку и пошьем платье. Понравится вам — и мы будем довольны.

Антонович согласился. На следующий день Лора принесла отрез, стеснительно сказала:

— Мама сохранила. Берегла к моей свадьбе. Но какая теперь свадьба?

Мельниковы вложили все свое умение и старание в первый заказ. Лора пришла в восторг от платья. Поцеловала Татьяну Аристарховну в щеку и вдруг закрыла лицо руками.