Смертная чаша весов

Монк стоял молча и, казалось, даже не дышал. Но мисс Лэттерли не посмела экспериментировать дальше. Слишком много для нее все это значило.

– Сомневаюсь, что графиня извинится и снимет обвинение, – слегка дрожащим голосом негромко сказала Эстер. – Но ты, по крайней мере, мог бы совершенно точно решить, был или не был принц убит. Был?

– Не знаю, – ответил Уильям, глубоко задумавшись. – Это мог быть и яд. В тамошнем саду растут тисы, и кто-нибудь мог совершенно незаметно сорвать листья.

– Но каким образом их могли дать принцу Фридриху? Вряд ли кто-то мог умудриться войти в комнату больного и убедить его съесть немного листьев. В любом случае большинству известно, как эти листья выглядят: они похожи на иглы и ядовиты. Об этом нам с самого детства твердят родители. Я припоминаю, как боялась тисовых деревьев, растущих на кладбищах.

– Значит, кто-то сумел сделать из листьев настой и добавить ему в пищу или питье, – сухо ответил Монк. – И это можно было сделать либо в его комнате, либо, что гораздо вероятнее, в кухне. Или же можно было чем-то отвлечь слугу, несущего поднос с едой наверх, и с легкостью подлить отраву… Одно точно: Гизела совсем не выходила из их общих с Фридрихом покоев. Она едва ли не единственная, кто ни разу не спускался в сад. Это могут засвидетельствовать все слуги. Даже ночью она все время оставалась с мужем.

– Но кто-то ведь мог ей помочь в этом? – спросила Эстер, наперед зная, что Гизела никому бы не доверила подобную тайну. Да никто бы не доверил!

Сыщик не озаботился ответом на этот вопрос.

– И, следовательно, если кронпринц Фридрих в самом деле убит, это сделала не Гизела, – тихо заключила женщина. – Так что же ты собираешься делать? Каким образом мы смогли бы помочь Рэтбоуну?

– Не знаю. – Монк был недоволен и раздражен. – Если можно доказать, что совершено убийство, Зора, наверное, вполне способна удовлетвориться и этим. И может статься, она обвинила Гизелу только потому, что та была единственной, кто захотел бы отстаивать свое имя от возможных подозрений. Может, для Зоры это единственный способ заставить провести процесс и общественное расследование.

– Но что будет с Рэтбоуном? – настаивала на своем мисс Лэттерли. – Он ведь единственный, кто согласился защищать графиню. И чем ему поможет, если выяснится, что виновен кто-то другой?

– Не думаю, что это вообще могло бы помочь ему, – ядовито ответил детектив, отходя от каминной полки. – Но если это правда, тогда и я ничем не смогу быть ему полезен. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я сфабриковал какие-то доказательства против Гизелы с единственной целью дать Рэтбоуну возможность выкрутиться из неприятного положения, в которое он сам себя поставил, поддавшись чарам графини со столь крайними суждениями и послушавшись голоса сердца, а не рассудка? Или тебе нужно от меня именно это?

Эстер надо было бы сильно разозлиться на эти едкие предположения и явное желание Монка заставить ее ревновать к чарам Зоры – тем более что ее это и так уже злило. Но впервые за все время знакомства с Уильямом она ясно понимала его побуждения, и они ей были лестны. Женщина улыбнулась.

– Установи правду, насколько это в твоих силах, – ответила она беспечно. – Думаю, Рэтбоун сумеет по достоинству использовать ее, хотя бы только для спасения своей репутации и возможности, не теряя достоинства, принести извинения за неуместную доверчивость, проявленную к графине. Трудно будет смириться с правдой, но ложь, в конце концов, всегда обходится дороже. Конечно, лучше всего было бы просто умолчать о подозрениях, но теперь для этого уже слишком поздно.

– Умолчать? – переспросил Уильям и резко засмеялся. – Если в деле замешаны две подобные женщины? А я даже не имею шансов поговорить с Гизелой, потому что она никого не принимает. – Он шагнул в сторону Эстер. – Передай Рэтбоуну, что я напишу ему из Венеции… если будет о чем.

– Ну конечно, передам. Встретимся, когда ты вернешься.

Медсестра хотела повторить, чтобы сыщик сделал все возможное, но поймала его взгляд и осеклась, хотя и помнила, как саркастически он относится к попыткам умолчать о чем-либо. Да, она будет скучать по нему, зная, что его нет в Лондоне. Но, разумеется, самому Монку она об этом ничего не сказала.

Глава 5

Сначала Уильяму надо было попасть в Дувр, затем пересечь Канал и высадиться в Кале, потом добраться до Парижа и, наконец, в длинном и очень удобном поезде продолжить долгое путешествие на юг, после чего повернуть на восток в Италии, направляясь в Венецию. Стефан фон Эмден отправился туда двумя днями раньше и должен был встретить сыщика, так что Монк путешествовал в одиночестве.