Смещение

Нет, решил он, при чем тут полиция? Нужен хороший психолог, скорее психиатр. Бербидж выглядел нормальным, вел себя как нормальный, говорил нормально, даже порой бесстрастно. Если кто-то выглядит, как утка, ходит, как утка… Нормально говорит о том, чего знать не может. И нормально курит «Кент», пьет бурбон… Взгляд… На короткое мгновение, когда Бербидж обернулся, выходя из комнаты, Эверетту показалось, что на него смотрит отец. Мгновение, не больше.

— Понятия не имею, — хмуро сказал Кодинари.

В девятой комнате, похожей на такие же комнаты во всех полицейских участках страны, стояли четыре стола, за которыми сидели четверо похожих с первого взгляда мужчин в недорогих костюмах, отличавшихся лишь оттенками серого. Все четверо смотрели на экраны компьютеров и одновременно подняли взгляды на вошедших.

— Нам… — начал Кодинари. Один из мужчин — тот, кто сидел ближе к окну — поднялся.

— Я детектив Остмейер. Вы, — он кивнул адвокату, — доктор Кодинари, а вы, — он кивнул Эверетту, — Марк Оливер Эверетт.

Он не спрашивал, и не было смысла отвечать.

— Пойдемте, поговорим. — Детектив открыл дверь, на которую Эверетт сначала не обратил внимания, к ней был пришпилен постер с изображением прошлогоднего извержения Этны: вершина в дыму, лава течет по склонам, на переднем плане дорога, где застряли в пробке сотни машин с беженцами.

В комнате, куда они прошли за детективом, обстановка была еще более спартанской: стол, несколько стульев. Ни компьютера, ни постеров. А если надо что-то записать? — подумал Марк. А если надо получить информацию из базы данных? В нынешнее время комната без компьютера — все равно что пещера первобытного человека без костра, дающего тепло.

Сравнение показалось Эверетту натянутым, он сел, адвокат придвинул стул и сел рядом. Детектив остался стоять.

— Скажу сразу, — Остмейер взял быка за рога, — никакой существенной информации обнаружить не удалось. Мы исследовали записи камер наблюдения у входа в здание, на улице, внутри до кабинета. Двенадцать камер, все работали, записи целы. Не зарегистрировано ничего, что могло бы относиться к нашему делу. Жаль, — добавил он, — что камер нет внутри офиса.

— Не было необходимости ставить, — нервно перебил адвокат. — У меня нет привычки записывать посетителей.

— Я понимаю, — кивнул детектив. — Как бы то ни было, никто в ваш офис не входил, не выходил, следов взлома нет. Тем не менее…

Он выразительно посмотрел на адвоката, и тот занервничал.

— На что вы намекаете? — вскричал Кодинари. — Я сам организовал похищение и изобразил взлом?

— Я ни на что не намекаю. Но эта идея приходила вам в голову? Я имею в виду: вы предполагали, что у меня может возникнуть такая мысль.

— Самая простая мысль и самая нелепая, — Адвокат взял себя в руки и, подражая детективу, заговорил спокойно и взвешенно: — Если никто не входил, то разгром мог устроить только хозяин офиса.

— Или его секретарь, — вставил Остмейер. — Миссис Чарлз покинула офис через полчаса после вас.

— Чушь, — буркнул Кодинари. — В миссис Чарлз я уверен больше, чем в себе самом.

— Вот как! — поднял брови детектив.

— И какой у нее мог быть мотив? Зачем ей разбрасывать документы? Она прекрасно знала, где что лежит!

— Именно поэтому, — пожал плечами Остмейер. — Чтобы создать впечатление…

— И не подумать о камерах снаружи? А мотив?

— Ну… — протянул детектив. — Бумаги известного в прошлом физика. Доктор Эверетт работал на Пентагон. Знал много секретов. По его формулам составляли стратегию атомной войны с русскими. Это можно продать за большие деньги.

— Продать? — удивился адвокат. — Миссис Чарлз? Вы не знаете эту женщину! Хорошо. Продать. Документ, о котором всем известно. Документ, о пропаже которого непременно тоже узнают все. Кто его купит?

— Вопрос не в этом, — перебил Эверетт, сидевший, положив ногу на ногу, скрестив руки на груди и демонстративно не глядя на детектива, о котором у него сложилось мнение определенное и неблагожелательное. — Поскольку отец работал на Пентагон, заинтересоваться документом должны были в первую очередь ЦРУ, АНБ и ФБР. Между тем, делом занимается полиция. Не странно ли?

— Гхм… — пробормотал Кодинари. — Я тоже об этом думал.

— Дик, — повернулся к адвокату Эверетт, — зачем им похищать документ, пряча следы до полной неразличимости, если агенту Бюро достаточно было прийти в офис, предъявить полномочия, и вы передали бы ему все бумаги, да еще и подписали бы требование о неразглашении? К Шеффилду это относится в равной мере.

— Именно так, — подтвердил детектив.

— И что из этого следует? — потирая пальцами виски, спросил адвокат.

— Никого из них документы не заинтересовали, — сказал Эверетт. — Они знали, что ничего секретного в них нет.

— Откуда они могли это знать? — с вызовом спросил Кодинари.