Смещение

— Эльза, дорогая, приготовьте, пожалуйста, две чашки кофе. Покрепче.

— Мне виски, если можно, — попросил Алан.

— И рюмку бурбона. Одну, для гостя.

— Хорошо бы бутылку, — пробормотал Алан.

Адвокат сделал вид, что не расслышал реплики.

— Эти формулы, — спросил он, — что-то значат? Для вас? Для физики?

— Да. Эти формулы… — Алан помедлил, надеясь все же зафиксировать и только после этого произнести вслух то, что, как он точно знал, хранилось в его памяти. Не зафиксировал, но сказал — по наитию: — Эти формулы изменяют мир.

Шеффилд ждал продолжения. Формулы не могут изменить мир. Мир изменяют люди. Или мир изменяет сам себя — природные силы делают это постоянно. Мир изменяет людей — можно сказать и так.

Алан будто услышал мысли адвоката.

— Конечно, формулы — всего лишь математические значки, записанные в определенной логической системе. Фиксация существующего в природе порядка. Галилей писал: «Природа разговаривает с человеком на языке математики».

Алан прислушивался к своим словам, будто произносил их кто-то другой, знавший больше, чем он. Галилей был не прав. Природа не говорит на языке математики. Природа и есть математика. Или наоборот — математика и есть сама природа.

Так писал Макс Тегмарк, профессор из Массачусеттского Технологического Института, лет еще двадцать назад. Он и сейчас об этом пишет — в прошлом году вышла его книга «Математическая вселенная 3.0». Алан не читал, идеи Тегмарка его не привлекали.

— Галилей был не прав, — говорил Алан внимательно слушавшему адвокату. Тот медленно кивал, будто отмечая внутренний ритм произносимых фраз. — Природа не говорит на языке математики. Природа и есть сама математика.

Мысль, переведенную в слова, грубо оборвали. Эльза внесла поднос, на котором стояли две большие чашки с кофе, два блюдца с ванильными вафлями и стаканчик, наполовину заполненный тяжелой темной жидкостью.

Слова закончились, мысль прервалась, и Алан подумал, что миссис Риковер вошла удивительно вовремя. Пока она расставляла чашки и блюдца на столе (стаканчик — ближе к Алану), он быстро просмотрел рукопись, расположил листы в том порядке, в каком полвека назад расположил их автор, понял, осознал, прочувствовал их связь и необходимость, принял идею как данность, закон природы, заново сложил листы стопкой, увидел стоявший перед ним стаканчик и опрокинул бурбон в рот, как баскетболист забрасывает в корзину решающий мяч.

Закашлялся. Бурбон был хорош. Бурбон был крепок. Алан никогда не пил такой. Алан пил именно этот сорт с юности и хорошо помнил вкус.

Эльза похлопала Алана по спине, что-то сказала (он не расслышал) и вышла.

— Вы не умеете пить, — заметил Шеффилд. — Зачем тогда вы это делаете?

Отдышавшись, Алан ответил на другой вопрос, не заданный, но висевший в воздухе:

— Это основные формулы статистической физики многомирий. Формулы, с помощью которых человек может изменить… — Он прислушался к себе. — Уже изменил мир. Не один — множество.

— Статистическая физика многомирий, — повторил Шеффилд, отпив кофе. — Наверно, это что-то означает для вас, но я-то профан.

— Я вам скажу.

И сказал. От начала до конца. От слова до слова.

Как полвека назад — в день смерти.

* * *

Мы с вами почти не говорили о моей профессии, доктор Шолто, не представлялось случая. О Вителии вы знаете все, обо мне очень мало.

Я — научный журналист. Хороший журналист, говорю без ложной скромности. Пишу о физике и физиках. Астрофизика и космология тоже в зоне моих интересов. Я писала о наблюдениях встречных вселенных, доказывавших правильность хаотической бесконечной инфляции. Я писала об экспериментах на Большом коллайдере, о теориях квазисимметрии, о струнных и М-теориях… Об Эверетте и эвереттике — тоже, но меньше.

До Эверетта физики точно знали, что наша Вселенная — единственная, других нет и быть не может. Что? Видите, вы и сейчас так думаете. А представьте — из собственного опыта. Вы разговариваете с пациентом, проводите исследования и решаете, какое лечение назначить. Вы уверены, что выбрали правильно? Я не сомневаюсь в вашей компетентности, доктор Шолто!.. Изабель… Вы умная женщина и прекрасный врач, вы не можете не понимать, что, возможно, пусть и маловероятно, вы ошиблись, и лечение должно быть другим. А может, есть какой-то третий метод. Или четвертый. Да? Верно? Видите, не просто возможно, но так часто происходит… Вы выбираете. Я назвала близкую вам ситуацию, на самом деле таких жизненных ситуаций каждый день — тысячи. Почитать перед сном книгу или посмотреть телевизор. Поговорить по телефону или… Много, в общем. Когда вы выбираете, все варианты, которые вы отвергли, осуществляются тоже. Все до единого! Даже те, что остались у вас в подсознании. Сознательно вы о них не подумали, но они были возможны. И все осуществились! Без исключения. Только каждый вариант — в другой вселенной. Когда вы делаете выбор, возникают десятки, сотни, миллионы миров, где ваш выбор — иной. Огромное множество вселенных со всеми возможными вариантами вашего выбора.