Смещение

Краун оказался хорошим клиентом. Пингвин? Ладно. Видимо, Бербидж… Хотя, похоже, тут другой случай.

Алан выкурил сигарету и бросил окурок в пепельницу, принесенную Эльзой. Сделал несколько глотков бурбона из бутылки. Он так привык. Всегда, когда садился смотреть новости по NBC, клал на пол рядом с креслом бутылку «Черного Джека» и выпивал всю, пока не заканчивалась часовая передача. Потом еще пару часов работал — когда дома все спали и было тихо, работалось лучше всего. В одну из таких ночей ему пришла в голову естественная идея — мог бы догадаться раньше, успел бы и в диссертацию включить. Джон сопротивлялся бы, но он и без этой идеи сопротивлялся. Все равно допустил до защиты, допустил бы и с этой идеей.

— Я объясню с начала, Шеффилд. Если чего-то не поймете — может, даже вообще ничего — не прерывайте меня, хорошо? Просто запоминайте. Запомнили же вы одиннадцать страниц, ничего не понимая в математике и физике. И наш разговор запомните от слова до слова. Если со мной что-то случится… Не перебивайте, пожалуйста. Я сказал — «если».

Так вот — мы живем в многомирии, это современная наука уже признала. Вселенная одна, а миров в ней бесконечно много просто потому, что Вселенная — квантовый объект и описывается волновой функцией. Бесконечно сложной функцией, но это не имеет принципиального значения. Никто никогда не сможет волновую функцию Вселенной записать на чем бы то ни было. Это все равно что создать такую же бесконечно сложную Вселенную. Запомните главное, Шеффилд: Вселенная — квантовый объект и находится в суперпозиции всех своих состояний[3]. А число состояний бесконечно велико. Более того, среди бесконечного множества состояний Вселенной есть состояния, не включающие время. И есть состояния, где время возникло. Есть миры, созданные внешней силой — назовите ее Богом или сверхразумом, неважно. Есть миры, не созданные никем, и они могут быть даже сложнее тех, что созданы искусственно. Есть миры, где физические законы точно такие, как у нас. Есть миры, где законы физики принципиально от наших отличаются. Есть бесконечно большое число миров, в точности таких, как наш — миры, где живем и мы с вами, Шеффилд, и где я говорю вам точно те же слова, а вы делаете вид, что слушаете, а на самом деле механически запоминаете, и это от вас не зависит, как независимо от вашего желания в вашу память крепко, как надписи на вавилонских табличках, врезались изображения формул и математических символов с одиннадцати страниц эвереттовского меморандума. И есть миры, где вы слушать не стали и прогнали меня как шарлатана, морочащего вам голову… Не возражайте, Шеффилд, такие миры есть, потому что Вселенная существует во всех своих бесконечных вариантах, среди которых есть даже такие, которые отличаются один от другого всего лишь разными траекториями одного-единственного электрона.

Запоминайте дальше.

Когда я… Лучше я буду о себе в третьем лице, хорошо? А то вы, похоже, решили, что у меня раздвоение личности.

В январе пятьдесят седьмого научный руководитель Эверетта Джон Арчибальд Уилер внимательно прочитал диссертацию своего ученика и пришел в ужас. Уилер был замечательным физиком, но, в отличие от Эверетта, для него существовали кумиры. Два кумира, идеям которых он доверял, как любой математик доверяет первому постулату Эвклида: между двумя точками можно провести только одну прямую — в любом пространстве, каким бы сложным оно ни было. Уилер верил постулату Бора о коллапсе волновой функции. Уилер верил, что вся квантовая механика — только математический аппарат для описания реальности. Не больше. И вот перед ним диссертация Эверетта, где синими чернилами на белых листах написано, что Вселенная — такой же квантовый объект, как электрон или фотон. И что у Вселенной есть волновая функция, столь же физически реальная, как сама Вселенная. Собственно, Вселенная и есть волновая функция. Уилер не мог этого принять, но не смог найти в диссертации ни одной логической или математической ошибки, ничего, к чему можно было бы придраться. Все математически правильно, логически неоспоримо. И красиво, черт побери! Умопомрачительно красиво, а какой физик устоит против красивой теории, где нет ни единого логического изъяна?

Уилер с Эвереттом спорил. Уилер Эверетта просил не идти против течения. Не восстанавливать против себя великого Бора и, следовательно, весь физический истеблишмент. Да, красиво, да, логично. Но неправильно! Такого не может быть! Не может существовать бесконечное число равноправных в физическом смысле миров в единственной квантовой Вселенной! Это абсурд!

Но Уилер был честным ученым. Не найдя ни одного аргумента против идеи Эверетта, он дал «добро» на защиту. Более того, отправил диссертацию в Копенгаген — Бору, чтобы тот дал свою оценку. В отрицательном результате Уилер не сомневался. Бор ответил даже более резко, чем Уилер ожидал. Идею многих миров Бор отверг.