Смешилка — это я!

Чтобы меня урезонить, руководители придумали устроить в мою честь загородный «безалкогольный» пикник. Обескураженная подарками, которые мне почему-то преподнесли заранее, я забыла позвонить маме. Пригласить ее, как и папу, организаторы пикника впопыхах тоже забыли. Но не забыли впервые приставить ко мне, также в качестве подарка, охранника. Сперва начальники попытались называть моего непрошеного защитника телохранителем.

— Телохранитель? Это звучит, как «хранитель тела». А тела хранят в морге, — возразил режиссер.

И телохранителя переименовали в «охранника».

Мое существование под его наблюдением началось с потешного, но одновременно и драматичного курьеза.

Когда я первый раз в сопровождении охранника вышла из машины, нетерпеливо поджидавшая меня на улице, возле нашей новой виллы, мама кинулась мне навстречу. Охранник молниеносно преградил ей дорогу.

— Это моя дочь! — воскликнула мама так, точно меня у нее отбирали.

— Это действительно ваша мама? — обратился ко мне охранник. Пиджак его слегка оттопыривался.

«Неужели там пистолет?» — со страхом, что он может, не разобравшись, выстрелить в маму, подумала я. И тут же решила, что всегда, если понадобится, буду защищать ее своим телом. Не привыкшая к таким ситуациям, я воображала себе невесть что.

Наблюдавшие эту сцену прохожие были тоже обескуражены.

— Даже если я не успела представить охранника маме, как его мозги могли допустить, что женщина способна нанести мне вред? — пожаловалась я режиссеру.

Я поняла, что охранник собирался так меня оберегать и от моих подруг, и от моих зрителей, и даже от моей семьи. Намеревался охранять меня от жизни, которая мне очень нравилась. И даже отторгать от нее.

Впоследствии, если мне протягивали пишущие ручки, надеясь получить автограф, охранник с тупоумной тщательностью исследовал их, предполагая, как я догадывалась, что они могут быть хитроумным оружием, способным уколоть меня и отравить спрятанным в них ядом…

У великого итальянского поэта Данте (опять, следуя бабулиной традиции, прибегаю к литературе!) в его «Божественной Комедии» написано, что в круге девятом ада мучаются «предатели благодетелей», то есть те, которые на добро отвечают злом. Но оказалось, что и те, кто отвечают на добро благодарностью, не ведающей границ, тоже могут создать своим благодетелям сложности. Мама спасенного мальчика сообщила о моем «благодеянии» журналистам. И боже, что началось!

«Благодетельные поступки не надо выпячивать. И желательно совершать тихо, застенчиво», — советовала мне когда-то бабуля.

Мой поступок средства массовой информации массово растрезвонили, выставили чуть ли не на всю страну. Опередив в этом режиссера, который, как полагается, запечатлел с помощью камеры и то печальное событие, «заглянувшее» в нашу квартиру. К сожалению, прошлую…

— Ты представляешь, какая волна хлынет в результате к тебе за поддержкой? — спросил папа.

Я себе этого и не представляла.

К нашему новому дому притянулось, как к магниту, столько разнообразных просьб, что мама не переставала хвататься за голову, а папа ухватился за мысль, которая представилась ему разумной:

— Смешилка обязана что-то придумать, изобрести! Ее особый талант не знает безвыходных ситуаций.

Он впервые обозначил меня в «третьем лице». Все больше событий и случаев приходило ко мне впервые.

Итак, «выход из положения» семья возложила на мои особенности.

Домом мы теперь называли двухэтажную виллу. Сказать «нашу виллу» — не позволял язык: трудно было поверить, что это здание (целое здание!) принадлежит нам. А у продюсера и менеджера языки не поворачивались сказать, что мы «обитали» (этот глагол они употребляли в период атаковавших меня «уговоров»!) в обыкновенной квартире. Они и выбрали для нас особняк. «В счет гонораров за будущий телефильм и грядущий, в очередь за ним, сериал». Так было определено договором. Стало быть, они твердо готовили и сериал! Узнать, сколько в нем намечается серий, я не отважилась.

Мама предупредила:

— Не обольщайся! Всякое бывает… И не извещай сама об этом общественность. Чтобы не сглазить!

О том, что моя педагогичная мама верит в сглаз, я узнала впервые.

И режиссер не спешил:

— Прежде чем согласиться на сериал, я ознакомлюсь со сценарием, который за моей спиной уже заказали.

Больше всего обращенных ко мне просьб, а то и молений касались детей.

— Дети приносят столько волнений и опасений! Я не буду рожать детей! — начитавшись пришедших в мой адрес писем, предупредила я родителей.

— А кого ты будешь рожать? — поинтересовался папа.

— Свои фантазии, выдумки…

— Важно, от кого рожать!

Папа таким образом напомнил, что от него родилась я.

— Не ранова-а-то ли ты вступил с дочерью в эту дискуссию? — вмешалась мама.

— Из-за детей очень много непредвиденностей, метаний, — еще раз обосновала я свое заявление.

— Но и счастья от них тоже мно-о-го! — Мама в знак значительности фразы протянула гласную букву.

— От них много счастья? Ты имеешь в виду меня?

— Почему исключительно тебя? — одернула она меня, вернувшись к своей педагогичности.