Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Автор проекта предложила один из способов (некоторые исследователи считают, что это было сделано впервые[1418], однако и среди либеральных феминисток существовали подобные рассуждения) примирить материнство с профессиональным трудом женщины, что позволило бы им успешно совмещать социальные статусы матери, жены, работницы. По мнению Коллонтай, необходимо произвести «революцию быта» российских женщин, а также трансформацию брачно-семейных отношений. Она была убеждена, что панацеей для женщины должны явиться государственные формы поддержки, о которых она писала еще до революции. В частности, среди ее предложений значились: повсеместное введение на предприятиях социального страхования беременных, ограничение тяжести и времени их труда, обеспечение права на бесплатную врачебную консультативную помощь, а также возможность бесплатно рожать в условиях стационара. Она считала, что после родов мать некоторое время должна оставаться рядом с ребенком, кормя его грудью и заботясь о его здоровье, то есть сохранять естественную связь между собой и ребенком. Однако, как только этот период заканчивался, женщина, по мнению Коллонтай, могла быть свободной от материнских ролей и продолжить свою общественную деятельность так же, как это делают мужчины-отцы. «Как только период кормления прошел, для развития ребенка совершенно безразлично, ухаживает ли за ним мать или кто другой», – писала А. М. Коллонтай[1419]. Она не только в теории, но и на практике доказывала приверженность собственной идее. Когда ее сыну исполнилось четыре года, Коллонтай оставила собственную семью (сына и мужа) и уехала за границу, увлекаясь социалистическими идеями. Таким образом, концепция Коллонтай опиралась на распространение широких форм государственной поддержки материнства и своеобразное ограничение самой женщиной собственного материнского инстинкта во имя социальной свободы. При этом государство брало на себя функции, ранее принадлежавшие исключительно мужчинам (отцам, мужьям, братьям), – поддерживать и обеспечивать представительниц слабого пола, особенно тех из них, кто находился в положении. Материнство в концепции Коллонтай становилось формой общественного производства, за которую она должна была получать не только поддержку, но и «вознаграждение» со стороны государства. В теории А. М. Коллонтай фактически была изложена этакратическая модель гендерного порядка, которая была положена в основу советской гендерной политики, а также ее взгляд на «новую женщину»[1420]. Вовлечение женщин в сферу материального производства, превращение их в активных представительниц класса пролетариата требовало изменений в семейной организации. При формирующейся модели этакратического гендерного порядка государство брало на себя значительные функции по содержанию детей (социальные пособия на рождение ребенка, декретные отпуска) и уходу за ними (ранние ясли, бесплатные детские сады).

Взгляды сторонников марксистской теории относительно материнства были тесно связаны с идеей «освобождения женщины» от тягот брачных уз, от необходимости во всем подчиняться, а следовательно, и зависеть от мужа, от зова природы (беременности и вынашивания плода), от неразрывной связи с детьми. А. Исаев считал несправедливым тот факт, что до сих пор женщине вменяют в обязанность исключительно «быть беременной, родить и кормить грудью»[1421]. Экономист называл сложившуюся ситуацию в гендерной системе общества рабством. Он полагал необходимым «освободить» женщин от многочисленных беременностей: «…только при малой рождаемости женщина может сохранить свою свободу»[1422]. «Малая рождаемость», по мнению экономиста, предполагала не более трех детей. Идея, предложенная западными феминистками, а затем развитая их отечественными сестрами, нашла отклик в среде социалистов, которые считали, что на помощь женщине в воспитании детей должно прийти государство. Он полагал, что кроме школы и детских садов необходимо повсеместно открывать «колыбельные»[1423], по сути, превращая детей в сирот при наличии родителей. Как и некоторые либеральные феминистки, А. Исаев выступал за формирование семей партнерского типа, где муж (отец) не чурается функций воспитания детей, активно проводя с ними время, тем самым разделяя бремя ухода за детьми с супругой.

Отказ от деторождения

Появление концепта «свободного материнства», трансформация репродуктивного поведения женщин в XIX веке выражались также в новых практиках, состоявших в отказе от деторождения и материнства. Она воспринималась как девиация традиционного женского поведения. В современном научном дискурсе это явление выражается в таких терминах, как «чайлдфри», «добровольно бездетные», «неродительство»[1424].