Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Критично восприняли идею «сознательного материнства» представительницы радикального феминизма. Следует отметить, что концепция материнства в рамках марксистской теории не получила широкой трактовки[1407]. Отмечала этот факт и Н. Л. Пушкарева: «Практически все теоретики марксизма (за исключением деятелей „второго ряда“ и, к тому же, женщин в частности – А. М. Коллонтай) отводили женщинам пассивную роль, рассматривая их в качестве „страдалиц“, которых надо спасать, либо (если речь шла о представительницах „эксплуататорских классов“) – в качестве получательниц неких выгод, которых добились мужчины»[1408]. Фактически единственной создательницей социалистической концепции материнства в дореволюционной России явилась Александра Михайловна Коллонтай. Непосредственное обращение А. М. Коллонтай к материнской теме было продиктовано тем, что социал-демократическая фракция Государственной думы поручила ей разработать законопроект об охране материнства. При этом некоторые зарубежные исследователи склонны считать, что материнская тема была центральной в теоретической и практической деятельности Александры Михайловны[1409].

Значительное влияние на формирование ее взглядов по данному вопросу оказали произведения А. Бебеля «Женщина и социализм» и Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства»[1410]. А. М. Коллонтай отмела популярную теорию «сознательного материнства», которую считала враждебной: «…Материнство – буржуазный идеал, видящий в женщине не человека прежде всего, а по преимуществу самку, приобрело особый ореол прогрессивности»[1411]. Она видела в лозунгах типа «право кормить своего ребенка своей грудью», «право следить за первыми проблесками пробуждения его сознания», «право оберегать его маленькое тельце» средства для манипуляции матерью, будучи убежденной, что редкая женщина не подпишется под этими словами. Коллонтай считала, что материнство лишает женщину свободы, замыкает ее мир «эгоистичным мирком детской» и становится на пути ее социальной активности. «Разве женщина, отдающая всю себя ребенку, может оставаться свободной личностью при теперешних условиях?» – задавала она провокационный вопрос своим читательницам[1412]. Ввиду приверженности социалистической доктрине ее концепция была ориентирована на матерей-пролетарок. Она была убеждена, что теории материнства, предложенные либеральным сообществом, невозможно применить в рабоче-крестьянской среде, называя при этом концепцию «сознательного материнства» «пережитком старины», а идею «свободного материнства» «наивной утопией»[1413].

А. М. Коллонтай не без иронии характеризовала буржуазную мать, которая имеет возможность трепетно относиться к собственной беременности, родам и детям. Им она противопоставляла измученную женщину-работницу, для которой деторождение становилось непомерной ношей. Основываясь на медицинской и производственной статистике, она доказывала, что бесчеловечный фабричный труд превращает материнство в «тяжелый крест»[1414]. В то же время А. М. Коллонтай полностью не отрицала важности материнских ролей в жизни женщины, считая их естественными. Она была убеждена, что государство обязано оказывать значительную социальную поддержку матерям, так как, согласно марксистской теории, домашнее хозяйство должно превратиться в отрасль общественного производства. Таким образом, в представлении Коллонтай материнство являлось важнейшим социальным институтом («осязаемая социальная ценность»), а проблема материнства состояла в существовании системы государственной поддержки женщин и детей. Она была убеждена, что сама по себе данная проблема порождена капиталистической экономикой. В суровых условиях капитализма женщина вынуждена работать ради пропитания; традиционные семейные ценности постепенно утрачивают свою ценность, вследствие чего растет число одиноких матерей, стирается грань между «законобрачной и внебрачной матерями»[1415]. Кроме того, А. М. Коллонтай полагала, что социальные катаклизмы (революции, войны) превратили материнство в особо острую проблему: «Безумное истребление человеческих жизней превращает акт деторождения из акта частно-семейного в акт социальной важности. Под грохот пушек на фоне мирового пожара проблема материнства встает во весь свой гигантский рост»[1416].

Коллонтай считала противоречие между материнством и профессиональным трудом главнейшим вопросом современности. Она видела два выхода из сложившегося конфликта: «1) вернуть женщину в дом, запретив ей какое бы то ни было участие в народно-хозяйственной жизни» и «2) добиться проведения таких социальных мероприятий… которые дали бы возможность женщине, не бросая своих профессиональных обязанностей, не лишаясь своей экономической самостоятельности… выполнить свое естественное назначение»[1417].