Смирительная рубашка для гениев (СИ)

На ней был атласный китайский халат с драконами, румяна на щеках и чрезмерный макияж подчеркивали красоту глаз, курносость носа, алая помада увеличивала губы, и эта прелестная красная роза в волосах... Анжела была само очарование. Я замер, глядя на нее с восторгом и изумлением. Я видел сейчас только одну ее. Имелся в ней особенный какой-то внутренний шарм, который придает женщине очарование, благодаря этому шарму мужчины готовы, бросив все - семью и благополучие, деньги и достоинство - бежать, бежать за ней на край света. За счет чего достигается этот эффект понять невозможно. Наверное, как талант - он либо есть, либо его нет. В иной женщине вроде все на месте: красивые глаза, лицо, кожа, ноги, безупречные формы... но, нет! Не тянет! А в иной вроде ничего особенного и детально лучше не рассматривать: и нос не совершенен, и грудь так себе... да и все остальное, а сидит нечто внутри, и берет это нечто за горло и держит, пока не задохнешься от любви и страсти. В Анжеле имелись и красота, и совершенство, а еще это "нечто", и за горло она держала меня крепко - и мучительно было, и отчаянно сладостно.

Я не видел ничего вокруг - ни бродящих как во сне седых старух в засаленных халатах, ни стоявшего тут же Андрея, ни больничных стен и решеток. Исчезло все. Только мы вдвоем в огромном мире. Что было дальше, я вспоминал потом с трудом. Да и так ли было все, как я вспоминал?..

Пропали вдруг куда-то простоволосые старухи, Андрей, больничный коридор... Мы оказались в маленькой комнатке с диваном. Анжела закрыла на задвижку дверь,.. и с этого мгновения время остановилось. Мы любили друг друга, отчаянно, забыв обо всем на свете, и этому не было конца, как не было начала, и только вечность, и только мы вдвоем в этой вечности ...

Говорят, что вечность состоит из минут и мгновений - это не так. Время выдумали люди, и течет оно с той скоростью, с которой сами люди задали ему течь, заключив в циферблате, закрутив пружину и качнув маятник - иди время. Время не имеет отношения к вечности. Вечность всегда была и всегда будет, она была, когда не было человечества - она будет, когда человечества не станет Мы, перескочив время, оказались в вечности, потому что вечность, как и счастье, бесконечны. Мы парили над землей, наши тела сливались в едином восторге и блаженстве, мы взмывали в небо, падали и взмывали снова, и снова падали... В короткие минуты отдыха мы смотрели в небо, болтали, смеялись, строили планы на будущее, но когда вновь приходила страсть, забывалось все, о чем говорили. Слова не значили ничего. Было только небо, и были только мы.

...Резкое, бьющее по ушам жужжание - звук, от которого не скрыться, не спрятаться никуда, даже если заткнуть уши, даже если ослепнуть и оглохнуть, кажется, оно внутри, в тебе самом, этот невыносимый лязг, визг, скрежет...

Мы оказались лежащими на диване в маленькой комнатке. На стеллаже до самого потолка громоздились стопки белья: пижамы, халаты, простыни; у другой стены - в половину человеческого роста большие набитые чем-то холщевые мешки. Металлический визг доносился из-за двери, сокрушительный удар вдруг сотряс ее. В ужасе я сел на диване, набросил на Анжелу простыню; она лежала, сжавшись в комок, вздрагивая всем телом. В дверь раздался новый, мощный удар, в щели показалось лезвие пилы - это она визжала так нестерпимо. Кто-то пытался вскрыть ее при помощи бензопилы. Анжела села, обхватила колени, я обнял ее вздрагивающие плечи, неотрывно глядя на дверь. Сзади послышался грохот, звон стекла, мы в страхе обернулись. За окном на веревке болтался человека в белом халате, он бился и бился ногами в раму, но зарешеченное окно не позволяло ему ворваться в комнату. В дверь раздался удар чудовищной силы, не выдержав, она затрещала и, сорвавшись с петель, повалилась набок в комнату. В образовавшийся проход ввалился человек с оскаленными зубами, перекошенным злобой лицом, размахивая визжащей бензопилой; за ним следом, толкаясь и что-то крича на ходу, ворвались несколько санитаров в белых халатах. А сзади сыпались стекла, и в зарешеченную раму все бился и бился болтающийся на веревке человек...

Мы сидели, накрывшись простыней, обнявшись, отчаянно крепко приникнув друг к другу - мы были сейчас единым целым. А люди вокруг нас, орали, размахивали резиновыми дубинками, визжала бензопила,.. и человек все бился и бился в окно!.. Мы смотрели на все это, не говоря ни слова, окоченев от ужаса.

Чьи-то сильные руки, схватили меня за плечи, стали оттаскивать от Анжелы, она кричала, еще крепче прижимаясь ко мне. И тут на нас бросились все санитары разом, отрывая нас друг от друга. Они заламывали нам руки, били дубинками куда попало - по плечам, ногам... но нас было не разъединить: сейчас мы были крепким затянутым любовью узлом. Я не знал, сколько продолжалась эта чудовищная борьба, на помощь санитарам прибежали еще люди. Общими усилиями им удалось разъединить нас. Непрерывно кричащую, извивающуюся Анжелу, схватив за ноги и за руки, унесли. Последний раз в проеме двери я видел ее полные любви и ужаса глаза.