Смоленское направление

Флажок снова оторвался и повис, как и раньше. Купец бросил взгляд на творение своих рук, сплюнул и побежал догонять Кирьяна, пытаясь не распластаться на льду. Пахом всматривался в лица и в уме уже несколько раз пересчитал всех диверсантов, ушедших со мной рано утром. Все живы, никто не ранен, зато добра приволокли, аж завидно немного стало.

– Пахом Ильич, подсоби, очень прошу. Надо лошадок в крепость загнать, – сказал поравнявшись с новгородцем.

– Это мы счас, не беспокойся, Лексей. Эй, Сёма, – Ильич крикнул в сторону крепости, – зови всех да ворота поширше раскрой.

Звать никого не надо было, едва створки распахнулись, как раздался очень приятный звук свирели, с какой-то невероятной частотой. Дудочка играла негромко, но звуковые волны пробирали до кости. Лошадки остановились и, как пьяные, покачиваясь, гуськом одна за другой направились в сторону звука. Вот и не верь потом в сказки о Нильсе и крысах, добровольно сиганувших в озеро. Новгородская команда замерла от увиденного чуда.

– Так вот как они коней крадут. – Кирьян попробовал почесать затылок, но в каске с бармицей это было делать неудобно.

Цыган стоял у ворот, в ватнике и в красных сапогах, с улыбкой безумца закатив глаза к небу, наигрывал мелодию, а коники, словно сонные мухи, шли к нему. Играющий сделал шажок назад, затем другой, и так добрёл до конюшни. Когда мы все зашли в крепость, конюх в первый раз попросил о помощи в своём ремесле.

– Хозяин, грай пить хотят. Очень устали. Один не успею, надо спешить. Иначе заболеют, умрут.

Мы принялись сбрасывать сёдла, безжалостно срезая ремни, и таскать воду в поилку для коней. То, что водица была ледяная, лошади не замечали. Цыган периодически подсыпал щепотку соли, отводил в сторону напившихся и подводил новых. Толкучки возле корыта с водой не было, и за каких-то полчаса конюх напоил всех лошадей.

– Знаешь куда идти? – Цыган проговорил в ухо чёрному жеребцу, видимо, самому главному среди коней.

Коник отрицательно замотал головой, после этого цыган погладил его по шее, достал из висевшей на груди сумки припрятанный кусок хлеба, скормил и, схватив его за гриву, повёл в сторону лесных ворот, не забывая вести беседу со своим новым другом. Табун покорно поплёлся за вожаком.

* * *

Прошло достаточно времени, чтобы допить бурдюк, а известий от полусотни не было. Батасухэ так и не притронулся к кумысу, пора было снова идти на доклад к отцу, как полог юрты отвернулся и внутрь просунулась голова. Телохранитель тысяцкого громко повторил приказ своего господина:

– Великий Шоно приказал срочно явиться к нему!

«Что я ему скажу? Послал отряд воинов своего кочевья и до сих пор даже гонец не явился, не говоря об удачно пленённом командире лесовиков», – размышлял нойон. Уже по дороге к юрте, Батасухэ приказал первому попавшемуся на глаза воину отправляться вслед за полусотней и узнать, что происходит. Переступив порог, сотник уселся после приглашения напротив Шоно, уткнувшись взглядом в огонь.

– Отец, у меня плохое предчувствие. Мои люди не вернулись.

Тысяцкий уже понял, что полусотни давно нет в живых, но лишать сына надежды не стал. Подкинул смолистое полено в костёр, пошурудил в углях длинным кинжалом и, наколов кусок запёкшегося мяса, подул на него:

– Ты послал кого-нибудь, проверить, что случилось?

– Да, Великий, я послал нукера, как раз перед тем, как идти к тебе. – Батасухэ склонил голову, ожидая ответа.

– Готовься к битве, сынок. Эти загадки начинают меня беспокоить. – Шоно прожевал мясо, привстал, проводил сына до полога своей юрты и щёлкнул пальцами, подзывая караульного.

Через пару минут бывший купец-шпион Сэргэлэн, переодетый в тулуп русского смерда, с одним ножом скакал по реке. Достигнув места, где валялся труп Тургэна, лазутчик спешился. Дальше он пойдёт пешком, вдоль реки, пробираясь через густой лес по странной колее, оставленной в снегу. Первое, с чем столкнулся кочевник, это была сваленная в беспорядке груда обезглавленных тел. А спустя какое-то время отыскались и головы. На месте недавнего боя снег вокруг был красен от крови, в стволах деревьев торчало множество стрел, но одного атрибута сражения заметно не было, он не увидел ни одного намёка на раненого или убитого противника.

– С кем же они сражались? Возле деревьев должно быть полно следов, но снег даже не тронут, только эта проклятая колея. – Холодок пробежал по телу Сэргэлэна. – Они сражались с невидимками. О великий Хормусто, дай мне смелости идти дальше.

Сэргэлэн вернулся к полудню, с перевязанной ногой. Уже на обратном пути, спеша к лошади, опытный лазутчик не заметил ловушки, припорошенной снегом. Деревянный колышек проткнул ступню насквозь. Приблизившись к тысяцкому, он рухнул на колени и, двигаясь на карачках, оказался в двух шагах от копыт коня командира.

– Триста пеших, наверное, дружина местного князя. – Сэргэлэн задрал голову и сделал попытку улыбнуться. – Все прекрасно вооружены, стоят в несколько рядов, не шевелясь, боятся тебя, о Непобедимый.