Смотри в лицо ветру

– Валятся не за, а на. И не надо на меня так смотреть. Все дело в плотности.

– Ага, а ты, самый умный, все про плотность знаешь. Терминал прихватил?

– Не-а.

– Имплант есть?

– Не-а.

– И у меня нет. Вот и поищи того, у кого есть. А заодно уберите отсюда этого придурка.

– Не вытаскивается!

– Штырь! Сначала выдерни штырь!

– А, точно.

Люди – особенно граждане Культуры, будь то гуманоиды, бывшие гуманоиды, чужаки или машины, – тысячи лет сооружали такие орбиталища, и вскоре после того, как технология устоялась (но все же тысячами лет раньше), некоторым сорвиголовам, или, по крайней мере, рисковым ребятам, пришло на ум использовать лавовые потоки, естественно образующиеся при такой морфологической перестройке, как среду для нового вида спорта.

– Извините, вам нужен терминал? У меня есть.

– Что-что? А, да, конечно, Кабе.

– Что?

– У меня есть терминал. Вот.

– Суши весла! Берегите головы!

– Ни фига себе, тут прямо все горит!

– Сеп, опускай навес!

– Опускаю!

– Ого!

– Суши весла, не то сгорят!

– Концентратор! Видишь вон того парня? На симах зациклился. Убери его отсюда, быстро!

– Сделано…

Так лавовый рафтинг стал приятным времяпрепровождением. На Масаке было принято сплавляться по лаве без помощи полевых технологий или новейших синтетических материалов. Острота впечатлений сильно выигрывала от сближения с реальностью еще и потому, что используемые материалы лишь приблизительно соответствовали требованиям, выдвигаемым окружающей средой. Эту практику именовали спортом с минимальной страховкой.

– Следи за веслом!

– Застряло!

– Тяни его!

– Ой!

– Что…

– А-а-а-а-а-а!

– Все в порядке.

– Да пошли вы…

– Кстати, вы все полные безумцы. Счастливо сплавиться.

Сам плот – точнее платформа размером четыре метра на двенадцать, огражденная планширом метровой высоты, – был керамическим; навес из алюминизированного пластика защищал гребцов от жара в лавовом туннеле, а сами гребные весла были деревянными, что дополнительно подчеркивало непосредственную вещность происходящего.

– Ой, мои волосы!

– Домой хочу!

– Ведро давай!

– Где этот идиот?

– Не ной!

– Офигеть!

Лавовый рафтинг всегда считался опасным и возбуждающим видом спорта. Как только восемь Плит снабдили атмосферой, он превратился в суровое испытание: к излучательным потокам тепла прибавились конвективные, и те, кто полагал более аутентичным сплавляться без дыхательных масок, рисковали обжечь дыхательные пути и легкие – как и следует из названия, перспектива не из приятных.

– А-а! Нос! Мне нос зацепило!

– Благодарю вас.

– Побрызгай!

– Всегда рад помочь.

– Между прочим, я тоже не верю, что это не сим…

Кабе уселся на свое место; ему пришлось согнуться в три погибели, поскольку вздыбленная ветром металлопластиковая ткань навеса растянулась прямо над его головой. Она отражала большую часть жара, источаемого потолком туннеля, но температура воздуха оставалась экстремально высокой. Некоторые обливались водой или обрызгивали других. Плавучая пещера плота наполнилась клубами пара. Темно-красный свет проникал в нее с обоих концов суденышка, которое раскачивалось и подскакивало в лавовом потоке.

– Ай, больно!

– Ну сделай так, чтоб не болело!

– И меня уберите отсюда, пожалуйста!

– Почти прошли! Ого, да тут сталактиты…

Выход из лавового туннеля оказался пастью, утыканной клыками острых выступов, наподобие сталактитов.

– Шипы! Всем пригнуться!

Один из сталактитов пропорол хлипкую ткань навеса и сдернул ее на поверхность лавы, сиявшую желтым светом. Лоскут ткани скукожился, полыхнул и, подхваченный восходящими от разветвленного потока течениями воздуха, воспарил к потолку пещеры, будто охваченная пламенем птица. Плот окатило тепловой волной. Люди завизжали. Чтобы избежать столкновения с нависшими скальными выступами, Кабе опрокинулся на спину и распластался по палубе, ощутив, как под ним что-то подалось и хрустнуло. Раздался истошный крик.

Плот вырвался из туннеля в широкое ущелье меж клыкастых скал; сияние широкого лавового потока озаряло темные базальтовые утесы. Кабе неловко поднялся. Люди обливались водой, разбрызгивали прохладные капли, остужаясь после тепловой волны; у многих спалило волосы, тут и там сидели и лежали обожженные, тупо глядя в никуда – наверное, под действием обезболивающих. Еще двое, обнявшись, рыдали в голос.

– Это вам я ногу придавил? – спросил Кабе у человека, сидящего рядом.

Человек, морщась от боли, сжимал левую ногу.

– Да, – ответил он. – По-моему, она сломана.

– Похоже на то. Прошу прощения. Чем я могу вам помочь?

– Пока я здесь, не заваливайтесь больше на спину.

Кабе посмотрел вперед. Оранжевая река лавы убегала вдаль, петляя между стенами каньона. Других лавовых туннелей не было.

– Обещаю, что этого больше не случится, – сказал Кабе. – Еще раз прошу меня извинить. Мне велели сидеть в центре палубы. Вы можете передвигаться?

Человек отодвинулся чуть дальше, опираясь на свободную руку и зад, а другой рукой продолжал держать сломанную ногу. Люди постепенно успокаивались. Кто-то еще плакал, но другие бодро кричали, что все позади и лавовых туннелей больше не предвидится.