Смотри в лицо ветру

Фигура возникла из ниоткуда, словно бы сгустилась из воздуха. Стороннему наблюдателю потребовались бы чувства, превосходящие разрешением естественные, чтобы заметить пыль, больше часа оседавшую на траву в километровом радиусе; лишь позднее стало бы понятно, что происходит нечто необычное, когда странное дуновение, отделившись от легкого ветерка, всколыхнуло травы на широкой равнине и медленно взвихрилось пылевой воронкой смерча, тихо кружась в воздухе, понемногу сжимаясь, уплотняясь, темнея и набирая скорость, пока вдруг не исчезло, а на его месте появилась высокая стройная челгрианка в повседневном загородном облачении касты Наделенных.

Ощутив себя завершенной, она первым делом присела на корточки, запустила пальцы в траву, вонзила когти в землю, выдрала клок дерна, поднесла его к широкому темному носу и медленно принюхалась.

Она выжидала. Сейчас ей все равно было нечем заняться, поэтому она решила как следует приглядеться и принюхаться к земле под ногами.

Запах обладал множеством тонов и оттенков. Трава заключала в себе многообразие ароматов, свеже´е и ярче тяжелых ноток почвы, пахла воздухом и ветром, а не грунтом.

Челгрианка вскинула голову, подставила шерсть ласковому прикосновению ветерка и огляделась. Ландшафт поражал почти идеальной простотой: во все стороны расстилались невысокие, по щиколотку, травы. Далеко-далеко на северо-востоке – намек на тучи: там вздымались горы Ксхессели, она заметила их еще с высоты. Над головой, в небесах, раскинулась аквамариновая ясность. Никаких следов конденсации. Это было хорошо. Солнце наполовину поднялось по южному небосклону. На севере сияли две полные луны, а над восточным горизонтом мерцала единственная дневная звезда.

Челгрианка сознавала, что часть ее разума использует информацию о расположении светил для расчета их координат, времени и точного азимутального направления своего движения. Итоговые знания ощущались как ненавязчивый фон, будто кто-то возвещал о своем присутствии осторожным стуком в дверь. Вызванный ею следующий слой данных развернулся поперек неба; внезапно ее глазам предстала наложенная на небосвод сетка, где были размечены маршруты множества спутников и немногочисленных суборбитальных транспортников, причем каждой отметке сопутствовали идентификаторы и указатели на более подробные массивы данных. Медленно пульсирующие точки отмечали спутники, движение которых претерпело вмешательство.

Заметив пару точек на восточном горизонте, она повернулась туда и отрегулировала зрение, внезапно ощутив единственный торопливый удар некоего подобия сердца. Из горсти просыпалось немного земли.

Точки оказались птицами, в нескольких сотнях метров от нее.

Она успокоилась.

Птицы взмыли в воздух и, обернувшись друг к другу, захлопали крыльями, то ли выставляя себя напоказ, то ли готовясь к схватке. Наверное, где-то неподалеку в траве сидела женская особь, наблюдала за самцами. Разум услужливо подсказал научное наименование и общеупотребительные названия этого вида, данные об ареале обитания, характере кормления, брачных ритуалах и прочие сведения. Две птицы снова опустились в траву. Послышались пронзительные крики. Она никогда прежде не слыхала голосов этих птиц, но знала, что они звучат подобающим образом.

Разумеется, оставалась еще возможность, что это вовсе не обычные безобидные птицы, а некие модифицированные или вообще небиологические создания; в таком случае они наверняка являются частью системы слежения. Что ж, ничего не поделаешь, придется еще немного подождать.

Ее внимание снова сосредоточилось на клоке дерна; она поднесла его к глазам, пристально вгляделась. В горсти было множество различных травинок и крошечных растений, бледных, желто-зеленых. Она рассматривала семена, корешки, стебельки, усики, лепестки, листики, шелуху. В сознании всплывала подробная информация о каждом из видов.

Она уже сознавала, что эти данные, в свой черед, оценивает какая-то иная часть ее разума. Если бы что-нибудь выглядело необычно или странно – к примеру, если бы по движениям птиц можно было бы предположить, что их тела тяжелей обычного, – то ее внимание автоматически переключилось бы на эту аномалию. Пока что все выглядело нормальным, и это обнадеживало. Данные, держась на самом краю восприятия, внушали приятную отстраненную уверенность.

В клоке дерна шевелились какие-то крохотные животные, ползали по крупицам грунта, по поверхности растений. Ей стали известны их названия и прочие сведения. Она смотрела, как какой-то червячок бледной ниточкой слепо вьется в гумусе.

Она вложила выдранный дерн в ямку, чуть придавила, разровняла. Отряхнула пыль с рук и снова огляделась. По-прежнему никаких признаков опасности. Птицы вдалеке взмыли к небу и опять опустились в траву. По равнине скользнула волна теплого воздуха, окатила ее со всех сторон, пригладила шерсть, не прикрытую кожаным жилетом и штанами. Она подняла плащ, набросила на плечи, и он стал частью ее естества, как жилет и штаны.