Смотри в лицо ветру

Закуска была чисто символическая и соленая, опять же в соответствии с традициями. Возглашали тосты, устраивали застольные игры; Эвейрл и еще один челгрианин, сложением почти не уступавший белошерстому громиле, на спор прогулялись по парапету террасы над двухсотметровой бездной. Первым прошел соперник Эвейрла, но Эвейрл его перещеголял – на середине пути остановился и одним глотком осушил стакан.

Квилан пил умеренно, гадая, ради чего все это устроили, и подозревая, что попойка – своего рода испытание. Он старался не слишком выпадать из компании и с напускной веселостью принял участие в нескольких играх, хотя наверняка его притворство было легко заметить.

Вечеринка продолжалась. Пирующие начали разбредаться по своим спальням. Вскоре за столом остались лишь Висквиль, Эвейрл да Квилан. Их обслуживал более крупный из двух Невидимых, массивнее Эвейрла. Слуга с необыкновенной ловкостью сновал по залу между столиками: он то и дело поворачивал голову с зеленой повязкой на глазах, а белые одежды в тусклом свете придавали ему сходство с привидением.

Эвейрл подставлял слуге подножки, пока тот не уронил поднос с бокалами. Белошерстый запрокинул голову и громогласно захохотал. Висквиль посмотрел на него, как снисходительный родитель на избалованного сынка. Здоровенный слуга извинился и ушел в подсобку за метлой и совком.

Эвейрл пропустил еще кружку крепкого пойла и, заметив, что слуга без видимых усилий поднимает столик, предложил ему побороться на руках. Невидимый отказался. Эвейрл настаивал. В конце концов Ослепленный был вынужден подчиниться – и одолел Эвейрла.

Эвейрл тяжело дышал от напряжения. Здоровенный Невидимый невозмутимо надел куртку, почтительно склонил голову, обвитую зеленой повязкой, и продолжил уборку.

Квилан, свернувшись в кресле, краем глаза поглядывал на них. Эвейрл, недовольный исходом состязания, продолжал пить. Эстодьен Висквиль, с виду почти трезвый, задавал Квилану вопросы о жене, о военной службе, о семье и вере. Квилан отвечал, стараясь не выглядеть уклончивым. Эвейрл следил, как здоровенный Невидимый управляется с уборкой: заметно было, что белошерстый напряженно подобрался.

– Возможно, корабль отыщут, – говорил эстодьен. – Наверняка найдутся обломки. Культура… Они такие совестливые, понимаешь ли… Помогают нам в поисках пропавших на войне кораблей. Может, и этот обнаружат. А вот ее уже не вернуть. Она погибла. Предшествующие говорят, что не осталось никаких признаков того, что душехранительница сработала. Однако корабль можно найти, тогда мы точно узнаем, что произошло.

– Это не имеет никакого значения, – сказал Квилан. – Она погибла. Только это важно. И больше ничего. Меня ничто больше не интересует.

– Даже твоя собственная загробная жизнь? – спросил эстодьен.

– Это меня волнует меньше всего. Я не хочу загробной жизни. Я хочу смерти. Я хочу стать таким, как она. И больше ничего. Больше ничего. И никогда.

Эстодьен молча кивнул, прикрыл глаза, едва заметно улыбнулся и покосился на Эвейрла. Квилан тоже взглянул на него.

Белошерстый бесшумно сменил место и, выждав, пока Ослепленный приблизится, резко встал перед ним. Слуга, налетев на препятствие, пролил содержимое трех бокалов Эвейрлу на жилет.

– Ты, ублюдок неуклюжий! Не видишь, куда прешь?

– Простите. Я не знал, что вы пересели. – Слуга вынул из-за пояса полотенце и предложил Эвейрлу.

– Не нужна мне твоя тряпка! – заорал Эвейрл, отшвырнув полотенце. – Я спрашиваю, ты что, не видишь, куда прешь?

Он дернул за нижний край зеленой повязки, скрывавшей глаза слуги. Невидимый инстинктивно отшатнулся. Эвейрл сделал ему подсечку; слуга споткнулся, упал, а Эвейрл повалился на него, под звон бокалов и грохот стульев.

Эвейрл встал, вздернул Ослепленного на ноги и завопил:

– Ах, ты еще и нападаешь?! На меня?!

Он рывком спустил куртку с плеч слуги, обездвижив его руки за спиной, несмотря на то что Невидимый и без того не оказывал ни малейшего сопротивления. Он покорно стоял, а Эвейрл заходился криком.

Квилану это не понравилось. Он взглянул на Висквиля, который равнодушно наблюдал за происходящим. Квилан стал выбираться со своего места. Эстодьен положил ему руку на плечо, но Квилан высвободился.

– Предатель! – орал Эвейрл на слугу. – Шпион!

Он тянул и толкал Ослепленного в разные стороны; бедняга наталкивался на столы и стулья, то и дело спотыкался и едва не падал, потому что руки его были прочно стянуты за спиной, и незримые препятствия он с трудом нащупывал с помощью срединной конечности.

Квилан направился к ним, по пути задел стул и, чуть было не растянувшись на полу, повалился грудью на стол. Эвейрл все еще вертел Невидимого в разные стороны, пытаясь вызвать у того головокружение и сбить с толку.

– Я тебя сейчас в каземат отволоку! – завопил он слуге в ухо.

Квилан с трудом приподнялся.

Эвейрл, подталкивая Невидимого в спину, устремился не к двустворчатой двери зала, а к дверям, ведущим на террасу. Слуга поначалу не сопротивлялся, но потом, сориентировавшись – вероятно, услышав шум волн, учуяв запах моря или ощутив дуновение ветра на шерсти, – начал что-то возражать и вырываться.