Смотрящий

– Помнишь, я тебе говорил, что “доброжелатели” всегда найдутся. Так произошло и тогда. Нашли его быстро и, как всегда бывает, именно на этого человека думаешь в последнюю очередь. Вскоре его показательно поставили на ножи. Ну вот, как то так, разведка.

– Зачем он это сделал?– спросил я, хотя о причине, конечно, догадывался.

– Власть, и ничего больше.

– Тогда какой смысл было сдавать тебя, если ты вернёшься назад в тюрьму и будешь сидеть на троне, как и сидел?

– Это я потом узнал. У него была договоренность, что меня пристрелят при попытке к бегству, но не учёл он одного. Знаешь, чего боится само больше хозяин на зоне? – в ответ, я отрицательно покачал головой, и Лесник продолжил. – Бунта, и я мог этот вопрос легко решить. Начальнику тюрьмы нужен был не он, ему нужен был я, а обещать можно всё, что угодно, ну и плюс, конечно, поимка беглеца своими силами, чтобы вернуть расположение сверху.

– И ты всё-таки сбежал второй раз?

– Это другая история и с тех пор прошло восемь лет. Всё тогда изменилось. Для многих, деньги стали важнее понятий.

Антракт, судя по всему, подходил к своему окончанию, так как волки начали менять расположение на этой природной сцене. Теперь они выстроились в ряд, посередине которого сидел Белый со своими спутницами. Вожак повернул голову и посмотрел на филина, который, как чувствуя, что к нему обращаются, оглянулся, оторвавшись от столь аппетитного клевания свежей плоти лисицы. Он взлетел на ближайшее дерево за кустарником, где скрылся в темноте, и уже через несколько секунд раздалось его громкое с ускоряющимся ритмом уханье, словно удары барабанщика, задающего темп перед исполнением песни. Белый поднял морду и начал своё соло – это было уже не рычание, не вой. Из его пасти низким басом выливался громкий сплошной гул, напоминающий шум земли перед извержением вулкана. Казалось, ещё чуть-чуть, и всё вокруг задрожит, а потом начнут падать деревья, с огромным треском вырывая крупные глубокие корни. Настолько мощно это звучало. Я не знаю, какой объем легких у оперного певца, но в этот момент, мне казалось, что у Белого он не меньше. Его гул подхватили остальные, кроме волчиц, которые вышли из строя и встали, убрав хвосты в сторону, как вкопанные, готовые к совокуплению. Вожак замолк, уверенной поступью подошёл сзади, и под тяжелое гудение стаи в ритм уханья филина, начал половой акт. Это единственное действие в этом спектакле, где не было ничего непредсказуемого и не заслуживало подробного описание. Сношение прошло, как у обычных больших дворовых собак. Удовлетворив обеих волчиц и оставив их лежать на земле, Белый с нескрываемым высокомерием сел рядом, а остальные волки, прекратив гул, снова устроили хоровод вокруг них, только теперь в очень быстром темпе.

– Вот для чего он желудок набивал. Силы нужны были, – Лесник улыбнулся, – но, что странно, у альфа-самца лишь одна альфа-самка, а у этого две. В натуре, людьми становятся, прямо, как султан с гаремом.

– Скорей, вождь и шаман племени, только в одном лице, – ответил я, – но меня другое поразило – это дисциплина. Ты видел, остальные волки даже не шелохнулись, а я уверен, они тоже не прочь были бы овладеть самками.

– Ну, тут, скорей всего, дело в жёнушках. Они бы не подпустили и эти прекрасно понимали. А насчёт дисциплины, полностью согласен с тобой. Жёсткая, и наказание, судя по всему, только одно – быть съеденным заживо. Так что попасть живым в их лапы у меня нет никакого желания.

– Взаимно, – теперь наступила моя очередь улыбнуться.