Смотрящий

– Он что, дождь вызывает?

– Не знаю, но всё это не просто так, – в моём голосе не было замешательства, скорее кратковременная растерянность от увиденного действия.

В этот момент, подняв морды вверх, затянули свои голоса волчицы. Что поражало, они полностью сохраняли тональность, заданную вожаком, и это с уважением оценил бы самый притязательный музыкальный критик. Такое выступление на манеже передвижного шапито, без сомнения, заслуживало аплодисментов, но сейчас оно настораживало и, в тоже время, не буду скрывать, завораживало своим животным магнетизмом. Как хорошие актёры, волки играли роль так, что хотелось смотреть дальше, предвкушая ещё более мощное и захватывающее продолжение, которое не заставило себя ждать.

На импровизированную сцену, где роль прожектора взяла на себя полностью освободившиеся от облаков луна, накрыв поляну мягким синеватым светом, вышли ещё трое волков и под пение вожака со свитой, начали ходить друг за другом вокруг них, соорудив подобие живого кольца. Происходящее вполне укладывалось в моё представление ритуалов диких племён в джунглях далёкой Африки. Не хватало лишь огня для придания таинственности, а также барабана, ритм которого подчеркивал бы каждую ноту этого пения и каждое движение. Только я вспомнил это смешное и простое название ударного инструмента “там-там”, как из леса довольно громко зазвучало низкое уханье филина. Он и заменил барабан, хотя, точнее будет сказать, бас-гитару.

Белый, не переставая выть, медленно встал на задние лапы, возвысившись над всеми, а находившиеся за ним волчицы легли рядом по обе стороны. Они, скрестив лапы, положили их на нос, прикрыв глаза, а хвосты начали двойным ударом бить об землю в ритм звукам филина. Дыхательная система вожака стаи требовала передышки, и он замолк, также оставаясь неподвижным в стоячем положении. Его глаза непрерывно смотрели на нас, но взгляд был пустой, отрешенный, казалось, что он вошёл в транс. Остальные трое волков продолжали своё круговое движение в такт звучавшему из леса крику ночной птицы.

Мы снова переглянулись и Лесник, с той же саркастической интонацией и также тихо, заговорщицки предположил:

– Думаю, они сейчас вынесут ритуальную жертву, убьют и съедят. Как думаешь? – его начало веселить это шоу.

– Не удивлюсь, – после увиденного, мои слова – сама правда.

Доля истины в его шутке оказалась стопроцентной. Наше внимание привлек шелест кустов за проходом и вскоре во двор, два больших волка затаскивали, как я позже разглядел, труп лисицы. Они подтянули его к вожаку и положили перед ним, а сами включились в этот странный животный хоровод. Белый, дав отдохнуть лёгким и голосовым связкам, снова завыл. Только теперь вой напоминал больше плач, постоянно вибрирующий в разном диапазоне частот, что уже можно было назвать мелодией. Печальной, медленной, примитивной, но мелодией. Филин также снизил ритм и снова ночной лес наполнился звуками этого странного ансамбля. Лежащие две волчицы поднялись и сели, присоединяясь к пению вожака, который продолжал стоять, умилённо держа передние лапы перед собой в согнутом состоянии. Хоровой вой продолжался несколько минут и закончился тявкающим визгливым лаем. Волки, водившие хоровод, легли полукругом перед вожаком, уткнувшись головами в землю, исподлобья наблюдая за ним. Белый встал в своё природное положение и, подковырнув тело лисицы носом, перевернул его на спину. Судя по всему, она была удушена, так как не было видно никаких рваных ран.

– Знаешь, разведка, иногда, где-то далеко в глубине леса, ближе к рассвету, я слышал такой концерт, но не придавал большого значения и не думал, что происходит всё именно так, – Лесник стал серьёзен.

– Меня другое волнует. Такое ощущение, что они забыли о нас или…, – я запнулся, так как от пришедшей в голову мысли стало не по себе, – отвлекают внимание….

– Я думаю, они просто настраиваются, как берсерки, входят в транс перед боем. В который раз убеждаюсь, этих тварей нельзя недооценивать.

– Неужели твоя наркота делает из них людей. Пусть и диких, но всё-таки людей? – в моём вопросе было сомнение, но увиденное неуклонно отодвигало его в сторону.

– Помнишь, я рассказывал, как на этом же месте одна волчица за дозу обслужила трёх волков. А это самое что ни на есть, человеческое поведение, пусть, хоть и не слишком благородное.

После его ответа у меня пролетела лишь одна мысль, что это смертоносное зелье действительно превращает животных в людей, заставляя включать новые возможности мозга, а вот с людьми делает всё наоборот, возвращая их к первобытному состоянию. Думая, что я был далеко не первый, кто пришёл к такому выводу и, успокоившись на этом, снова стал наблюдать за этим необычным для человеческого воображения, ритуалом.