Смотрящий

А волки, на ходу перестроившись, сделали уже два хоровода, пропустив внутрь каждого из них самок, которые снова приняв вид величественных скульптур, сели внутри своего круга. Вожак, словно зритель на матче по большому теннису, только в замедленном действии, поворачивал голову и с видом хозяина смотрел то на одну, то на другую. Произошедшее далее я не мог себе даже представить. Это было похоже на церемонию открытия чемпионата, когда многочисленная шоу-группа, под музыку передвигаясь по зеленому газону, меняла фигуры построения, словно в калейдоскопе. Из двух кругов волки сделали замкнутую восьмёрку или живой знак бесконечности. Движение каждого было отработано настолько безупречно, что они не то, чтоб столкнулись на пересечении, они даже ни разу не сбились с ритма. У людей на это уходят месяцы тренировок, а как волки добились такой синхронизации, скорей всего, останется загадкой. Округа снова наполнилась воем Белого, который тут же подхватили самки, а остальные восемь волков одновременно легли на землю, по четыре с каждой стороны, сделав направленный в нашу сторону коридор для вожака и оскалившись, подняли головы, не сводя с нас светящиеся в темноте глаза. Вожак снова входил в дикий кураж. Он перешёл на утробное рычание, прерываемое укусами собственных передних лап, поднося их по очереди к пасти. Белый вёл себя, словно боксёр перед боем, который заводится от постукиваний кулаками по собственной челюсти, а живой коридор из сородичей напоминал группу сопровождения к рингу. Он двинулся через неё и когда лежащие волки остались позади, остановился в метрах пяти от нас. Встреча взглядами состоялась, но если в его глазах было только решимость, то, по крайней мере, у меня, лишь холодное спокойствие разбавленное любопытством. Он довольно сильно и требовательно ударил лапой по влажной земле.

– Он что, зовёт нас спуститься? – Лесник повернулся ко мне. – Или что-то другое хочет сказать?

– Думаю, да. Приглашает на бой.

Мой ответ развеселил напарника и он, уставившись на вожака, нравоучительным, слегка с издёвкой, но в тоже время доброжелательным тоном, улыбаясь, словно общаясь с безобидной дворнягой, начал объяснять волку:

– Слышь, собака бешенная, не по понятиям это. Один на один, я вскрыл бы тебе пузо и даже не думал бы, – Лесник показал Белому лезвие ножа, слегка махнув им из стороны в сторону, – а потом, состряпал бы себе шапку, а так с тобой восемь архаровцев. Не дело это – паритет нарушен. Или ты из беспредельщиков, или уже забыл, как вилял хвостом передо мной? Что ответишь, псина?

Видно было, что их общение происходило не в первый раз, и вожак стаи понимал всю опасность, которая может исходить от Лесника. Он не подавал вида, что слова его как-то тронули, но я чувствовал, что Белый чутко воспринял всё сказанное, умело спрятав сомнения. Он продолжал пристально смотреть и верхняя губа, всё больше дрожа от наполняющейся ярости, задиралась верх, открывая главное его психологическое оружие – свирепый, не менее холодный и острый, чем лезвие ножа, волчий оскал. Глубокий тяжелый рык, уже поднадоевший за эти полчаса, снова охватил всю округу. Вожак начал с остервенением бить лапой, захватывая когтями пригоршни земли и отбрасывая их назад, словно разъяренный бык копытом, которым овладела только одна цель – насадить на рог стоящего напротив ряженного двуногого существа с тряпкой в руке. Это произвело впечатление, но лишь на остальных волков. Лесник отломал небольшую сухую ветку рядом с собой и непринужденно бросил её в Белого, попав точно между ушей.

– Заколебал гудеть уже. Тише будь, собака! – его слова потонули в рычание, но мною были услышаны.

Палка ожидаемо не принесла сильного урона черепной коробке волка, но эффект от этого издевательского броска был равносилен взрыву на складе боеприпасов. Белый полностью потерял контроль, выпустив всю злость и ярость на свежий воздух. Это была пощёчина и при этом на глазах всей стаи. Словно привязанный к невидимой цепи он скакать и крутиться на месте, как скандальный маленький мальчик в магазине игрушек, которому мать отказалась купить понравившуюся машинку. Рычание перешло в звонкий нервный лай, который тут же подхватили остальные. И только самки продолжали неподвижно сидеть, показывая, что не их дело участвовать в мужских разборках.

Лесника развесил весь этот приступ истерики и он, усмехаясь, с нескрываемым видом человека получившего удовольствие от своего поступка, смотрел на волков, которые ещё больше бесились от того, что не в состоянии ничем ответить. Стая продолжала стоять в стороне и поливать нас режущим уши лаяньем.

– Когда человека выведешь из равновесия, сразу открывается его настоящая сущность. Согласись, разведка, всё-таки внутри они обычные собаки. Что скажешь?

Я флегматично ответил:

– Внешне они тоже не сильно отличаются.

Мы громко рассмеялись, чем вызвали очередной припадок истерии у наших лесных оппонентов. Приятно было наблюдать, как враг, злясь и стучась головой об стену, ничего не может с тобой сделать. В те минуты я даже не подозревал, насколько мы снова их недооценили.