Смотритель

— Я принесу твою шляпку, Элинор, — быстро проговорила Мэри и двинулась прочь из комнаты.

— Мэри, Мэри! — воскликнула Элинор, вскакивая и хватая её за платье. — Не уходи, я сама возьму шляпку.

Однако Мэри, предательница, встала в дверях и не дала ей отступить. Бедная Ифигения!

И Джон Болд потоком страстных слов излил свои чувства, мешая, как все мужчины, толику правдивых уверений с множеством лживых, а Элинор с прежней пылкостью твердила «нет, нет, нет». Увы, эти слова, лишь полчаса назад столь действенные, утратили силу. Вся её пылкость встречала немедленный отпор, на каждое «нет, нет, нет» следовало возражение, выбивающее почву у неё из-под ног. Болд желал знать, будет ли её отец против, испытывает ли она к нему антипатию (антипатию! да при этих словах бедняжка едва не кинулась ему в объятия), предпочитает ли кого-нибудь другого («нет, конечно нет!»), считает ли, что для неё невозможно его полюбить (такого Элинор сказать не могла), и наконец вся её оборонительные валы были уничтожены, вся девичья фортификация сметена, и она капитулировала, или, вернее, с воинскими почестями была выведена из крепости — побеждённая, зримо и осязаемо побеждённая, но не униженная до необходимости признать своё поражение.

Так что алтарь на берегу современной Авлиды не обагрился жертвенной кровью.

Глава XII. МИСТЕР БОЛД ПОСЕЩАЕТ ПЛАМСТЕД

Сбылись ли недоброжелательные пророчества дам, сделанные в начале прошлой главы, или в частностях дамы всё же ошиблись, судить не мне. Так или иначе, Элинор пребывала в некотором смятении. Да, она одержала неоспоримую победу и уж точно не чувствовала себя несчастной, но и торжества не испытывала. Дальше всё должно было пойти гладко. Элинор не была привержена к Лидииной школе любовных романов: [32] она не отвергла бы поклонника из-за того, что тот вошёл в парадные двери под именем Абсолюта, а не умыкнул её в окошко под именем Беверлея, — и всё равно в какой-то мере ощущала себя обманутой и думала о Мэри Болд без сестринского снисхождения. «Я считала, что могу на Мэри положиться, — вновь и вновь повторяла Элинор про себя. — Как она посмела меня не выпустить, когда я хотела уйти!». Впрочем, ясно было, что игра проиграна, и ей ничего не остаётся, кроме как добавить к приготовленным для отца новостям ещё одну: с сегодняшнего дня Джон Болд — её принятый поклонник.

Мы же пока оставим её и вместе с Джоном Болдом отправимся в Пламстед, пообещав лишь, что для Элинор всё пойдёт не так гладко, как она в своей доброте рассчитывала. Два гонца только что прибыли; один к её отцу, другой к архидьякону, и оба не способствовали мирному разрешению событий, о котором мечтала Элинор. Первым гонцом был свежий номер «Юпитера», вторым — очередное заключение сэра Абрахама Инцидента.

Джон Болд сел на лошадь и поехал в Пламстед; не резвым галопом, как тот, кому по сердцу цель поездки, а медленно, задумчиво и в некотором страхе перед предстоящей беседой. Снова и снова он вызывал в уме недавнюю сцену, поддерживая дух воспоминаниями о молчании — знаке согласия и мыслями, что любит и любим. Однако и это чувство не было лишено тени раскаяния. Разве он не выказал детскую слабость, отказавшись от выношенного плана из-за девичьих слёз? Как теперь говорить с адвокатом? Как бросить дело, публично связанное с его именем? Что, о что сказать Тому Тауэрсу? Размышляя на эти мучительные темы, он добрался до ворот, за которыми начинались архидьяконские угодья, и впервые пересёк границу священной обители.

Когда Болд подъехал к дому, все дети доктора были на лужайке возле дороги. Они громко спорили о чём-то, по всей видимости жизненно для Пламстеда важном; мальчишеские голоса были слышны от самых ворот.

Флоринда и Гризельда при виде семейного недруга убежали в дом и, перепуганные, бросились в объятия матери. Не им, нежным побегам, было справедливо негодовать или, как членам церкви воинствующей, облачаться в доспех против её врага. Однако мальчики героически остались и храбро спросили пришлеца, что ему надобно.

— Вы кого-нибудь хотите видеть, сэр? — с вызовом осведомился Генри; его враждебный тон явственно подразумевал, что никто здесь гостя видеть не хочет. Слова свои он сопроводил взмахом лейки, которую держал за носик, готовый размозжить противнику голову.

— Генри, — медленно, с расстановкой проговорил Чарльз Джеймс, — мистер Болд бы не приехал, если бы не хотел кого-либо видеть. А если у мистера Болда есть законные основания желать встречи с кем-нибудь в доме, он безусловно имеет право войти.

Однако Сэмюель выбежал вперёд и предложил свои услуги:

— Ах, мистер Болд, я уверен, папа будет очень вам рад, вы же наверняка к папе. Подержать вам повод? Ах, какая хорошенькая лошадка! — И он, повернувшись к братьям, состроил рожицу. — Папа сегодня получил такие замечательные новости о доброй старой богадельне. Вам будет приятно их услышать, ведь вы так дружны с дедушкой Хардингом и так любите тётю Нелли!

— Привет, ребята, — сказал мистер Болд. — Я приехал узнать, дома ли ваш отец.