Смотрители

Вдруг ему пришла в голову довольно странная мысль: а не избавиться ли от боли и забраться в эту пустующую, скучающую по человеку капсулу? Раз человечество нашло способ, пусть и такой опасный для многих, избавиться от различных терзаний, то что запрещает пользоваться плодами этих трудов, почему же нельзя погрязнуть в радости? Люди всегда страдали, так почему же не может вырасти целое поколение, не знавшее печали? Иммунитет к боли не будет развит, само счастье для них в какой-то момент окажется болью, доставляющей одни лишь муки, каждый из них умрёт, так и не научившись ценить свою радость. Но Смотритель же постоянно истязается, так почему бы не осуществить свою в некотором роде относительно давнюю мечту – искренне рассмеяться во весь рот, пусть и в капсуле, искусственно синтезирующей этот смех?.. “Не-е-е-е”, подумал он, но уходить не стал. Он долго ещё мучился над этим вопросом, прижавшись плечом к стене у выхода, а безмолвие всё ещё резало ему уши, и он, не в состоянии прекратить это вопиющее преступление, засмеялся с максимально возможной для него громкостью, после чего ему причудилось, будто подопытные в капсулах проснулись от его смеха и готовы уже разорвать Смотрителя на части за смерть молчания, ведь его уши, приготовленные Тишиной, должны они были вкусить первым делом после затяжной спячки, что, конечно, полный бред, понадеялся он на благоразумие безумных, плывущих через царство Морфея прямиком к его гробу. Но Смотритель понял только сейчас, что Тишину одолеть, казнить невозможно она всегда восстаёт против любых попыток её уничтожить. Смерть сильнее людей; Тишина сильнее Смерти.

Прислушиваясь к окружающему беззвучию, его слух в этом постоянном однообразии молчания стал удивительно острым к любым шорохам, он-таки озадачился своим положением и возможностью попасть в шкуру подопытных – понадеяться в пустоте на людей, что из ниоткуда, может быть, потом возникнут, спасут их, если о них вспомнят, но кому может потребоваться мёртвый булыжник? Разве что историкам и археологам будущей космической державы. – Я не рассчитывал, что нам так быстро может потребоваться улететь с Земли. Я видел множество звездолётов, отправившихся бороздить просторы Вселенной во главе с Вероном, мне предлагали занять их ряды, но я был патриотом Земли и не верил в столь скорое её вымирание, да и многие думали, что это всё ложь, как почему-то и я, хоть у меня был доступ к чуть большему количеству информации, чем у других, да и навыки её поиска у меня не пропали. Не удивлюсь, если сами люди каким-то образом отравили этот кусок мёртвого камня, чтобы мы тут все вымерли, а они потом заселили планету снова, кто их знает. – Он прижался спиной к стене, руки зажал в большой замок спереди, создавая иллюзию уверенного в себе взрослого человека, скорее для самого себя, просто чтобы успокоиться хоть немного.

Удары странных… или страшных… ощущений наращивают свою мощь, Смотритель всё ближе к своему безумию, повезло ещё, что всё вокруг он пока не воспринимает каким-нибудь полигоном для игр. – А такое уже было? – С некоторыми. – Видимо, я силён духом… Или слишком слаб, мелочен для безумия, пустышка, ничто, кто знает? Только ты. – Смышлёный мальчик. Так или иначе, он не просто так сюда пришёл второй раз, у него есть определённая цель – доказать кому-нибудь, хотя бы себе, что он может изменить хоть что-нибудь, сделать выбор. И выбор его…

– …И выбор мой – избавить тех людей в капсулах от всей той боли, которую я могу ещё им причинить в будущем и искупить вину перед теми, кто страдал от моего оружия, собственными мучениями. Странный ли это выбор? Да, пожалуй, но это бесконечное одиночество сделало из меня пацифиста, я хочу искупить вину до того, как сгорю в Аду, ведь он ничему нас не учит, коль изнутри не открыть его врат. – Интересное предсмертное желание. Очень жаль, что оружия собственного производства под рукой и нет, тебе не погибнуть от своих рук. – …Зато есть чужое оружие – пустая капсула. – Выдохнул он эти слова с каким-то чарующим облегчением покойника, страдающего от жизни, но нашедшего, нащупавшего ключ от двери, таящей за собой его гибель.