Смрт

– Можно, – сказал Богданович. – Пейте ваш кофе. И коньяк.

Кофе был приготовлен с щепоткой соли и, кажется, чеснока, что дало ему глубокий вкус. Сообщило какую-то древность. Коньяк, видимо, принадлежал к числу запасов прежнего хозяина. Дальше я позавидовал Богдановичу и продолжал завидовать целый день. И завидовал потом, и завидую даже сейчас, когда спустя более чем десятилетие пишу, вспоминая эту сцену. Тем из читателей, кто занят гнусной и скучной деятельностью в одном и том же офисе или трудом на одной и той же фабрике, либо на одном поле, или согнувшись перед облезлым компьютером, стоит страшно загрустить и возненавидеть себя.

Мы отправились опробовать гранатометы. Влезли в тот же грузовик, на котором нас доставили из Белграда. К нам присоединился и Славко, счастливо воссоединившийся со своим автоматом. С нами отправилась и Зденка, надев мужское черное пальто и темные очки.

– Women! – оправдался передо мной Богданович. – У нас тут обычно никакой светской жизни. Вот вы приехали. В Париже живете. Для нее – светская жизнь.

Я объяснил для себя поведение девушки точно так же, как Богданович.

Мы быстро добрались до территории, служившей отряду стрельбищем. Выгрузили гранатометы. Я пользоваться гранатометом не умел. Мне показали. Зденка пользоваться гранатометом умела. Мы ничего не разрушили, так как бедный дом, по которому мы палили, был и без того разрушен.

– Давай к нам в отряд, писец! Чего ты там в казарме сидишь? Шкорич тебя на цепи держит. У нас вольная жизнь. После рейда отдыхаем. Потом опять рейд, опять отдыхаем. – Богданович закурил. Мы закончили.

– Они, конечно, отдыхают, но и умирают. – Зденка сняла темные очки. Вгляделась в меня. – Пусть он скажет вам, какие у него потери. – Она со злостью вытащила сигарету из пачки Богдановича.

– Не слушайте женщину. – Богданович был, кажется, смущен. – У отряда действительно большие потери. Но это объясняется спецификой войны в тылу у противника.

– У него самые большие потери в республике. Из того состава, который он собрал год назад, уже никого нет. Но парни идут к нему. За подвигами. За хорошей жизнью. Через год тех, кто пришел сегодня, никого не будет в живых. У него у самого восьмое ранение. – Зденка глубоко затянулась сигаретой и отошла от нас.

– У меня диверсионный отряд. Мы проникаем в тыл врага и выполняем опасные задания. Чаще всего мы используем тактику рейда. На автомобилях прорываемся через фронт врага там, где они послабее, или там, где нас не ожидают, влетаем в их штабы, стреляем, громим, взрываем коммуникации, захватываем пленных, если можем, и уходим, – счел нужным объяснить Богданович.

– Она женщина. Ей, видимо, хочется детей, семью, гнездо, – заметил я.

– Гнездо. – Он усмехнулся. – Видели бы вы ее в деле. Фурия. Шипит змеей и клокочет орлом. Любимое оружие – граната. Сколько гнезд она разорвала в клочья.

– Один инстинкт не опровергает другой, – примирил я его с действительностью.

– Идемте, я покажу вам наш первый броневик. И познакомлю с бойцами.

Мы пошли по какой-то тропинке. Богданович шел не оглядываясь. За ним я, за мной – Славко. Шла ли за нами Зденка, было неясно. Вокруг были деревья. Мы быстро вышли на открытую кособокую местность. На пересечении дорог стоял чудесный памятник архитектуры из металла. Выглядел памятник как обшитый листами железа грузовой автомобиль. Как если бы кому-то пришла в голову безумная идея сварить из листовой стали рыцарские доспехи для автомобиля.

– Изначально это был бульдозер. Потом мы на него поставили сверху пулемет и обшили железом. Долгое время он был у нас вроде танка, мы пускали его вперед. Пока не обзавелись современными средствами. – Богданович указал рукою вдаль. Там в просвете между деревьями угадывались контуры нескольких БТР. Контуры подозрительно соответствовали контурам БТР, которыми были вооружены отряды контингента войск ООН.

– Отбили у ООН?

– Зачем отбили? Украли. Только украли.

Все мы расхохотались. Я, Славко, сам Богданович. Осуществляли операции ООН в Книнской Краине помимо нигерийцев еще французы. Надо сказать, самым бесчестным способом. В составе отряда Иностранного легиона, присланного французами, оказалось немало офицеров и унтер-офицеров, хорватов по национальности. Они не смогли остаться нейтральными, они подыгрывали исторической родине. Был случай, когда французы дали три своих бронетранспортера (белых, с буквами UN) хорватам, и те заехали в тыл к сербам. Сербские солдаты, думая, что это приехали ооновцы, вышли без оружия. Были убитые и раненые. Поэтому не грех у них и украсть. Французский контингент вызывает дружную нелюбовь у сербов. Напротив, нигерийцы пользуются популярностью. Мне рассказали историю про нигерийского поручика, который не дал пройти хорватской военной колонне. Лег на дорогу перед танками. Он больше ничего не мог сделать. Приехал на джипе с двумя солдатами. Его и солдат избили, но колонна не прошла.