Смута

Великородных бояр возмущала его слабость к иноземцам, особенно к католикам, а хуже всего для них было приближение к престолу мнимой незнатной родни. Здесь вполне можно понять самозванца, он не мог в самом начале своего царствования игнорировать ”свою родню”. Ещё более возмущали не только бояр, но и всех москвичей своевольные и разгульные поляки, которыми новый царь наводнил Москву. Польский гетман Жолкевский87, известный персонаж Смутного времени, в своих записках описал сцену, разыгравшаяся в Кракове, в самом начале 1606 года. От Лжедмитрия туда приехал посол Безобразов88 с известием о новом царе на московском престоле. “Справив посольство по чину, Безобразов мигнул канцлеру в знак того, что желает поговорить с ним наедине”. [12] От имени Шуйского и Голицына44 он пожаловался, что король дал им в цари человека низкого и легкомысленного, жестокого, “распутного мота, недостойного занимать московский престол и не умеющего прилично обращаться с боярами” [12] , и что они не знают, как от него избавиться и что было бы лучше “признать своим царем королевича Владислава”. [12] Несмотря на то, что большинство московских жителей ещё оставалось вполне лояльным к Лжедмитрию, Шуйский с князьями Василием Голицыным и Иваном Куракиным ещё до свадьбы царя начали подготовку заговора. Сначала они решили убить расстригу, а затем – кто из них будет царём. Шуйский стал подбирать сообщников из народа и привлёк на свою сторону восемнадцатитысячный отряд новгородского и псковского войска, стоявший под Москвой и назначенный к походу на Крым, отметил Соловьёв. Шуйский объявил заговорщикам об опасности, грозившей Москве от ополячившегося царя и сознался, что признал самозванца истинным Димитрием только для того, чтоб освободиться от Годунова в предположении, что тот станет защитником православной веры и старых обычаев, но обманулся и “царь любит только иноземцев, презирает святую веру, оскверняет храмы божии, выгоняет священников из домов, которые отдает иноверцам, наконец, женится на польке поганой". [22] Я, продолжил Шуйский, опять готов на всё, если вы поможете. “… каждый сотник должен объявить своей сотне, что царь самозванец и умышляет зло с поляками; пусть ратные люди советуются с гражданами, как промышлять делом в такой беде; если будут все заодно, то бояться нечего: за нас будет несколько сот тысяч, за него – пять тысяч поляков, которые живут не в сборе, а в разных местах". [22] Будучи трезвыми, заговорщики помалкивали, но спьяну – всячески поносили “царя еретика и поганую царицу”. [22]

Однако, бояре не решались поднять народ на Лжедмитрия и на поляков одновременно. Они условились “по первому набату броситься во дворец с криком: "Поляки бьют государя!" – окружить Лжедимитрия как будто для защиты и убить его; положено было ворваться в то же время в домы поляков, отмеченные накануне русскими буквами, и перебить ненавистных гостей… " [22] Немцев решили не трогать в силу их равнодушия и честности наёмников, которые будут верны новому боярскому царю.

В ночь на 8 (18) января случилась тревога во дворце самозванца. По слухам, переполох

был вызван покушением на жизнь самозванца со стороны Шерефединова89.

Телохранители захватили одного из заговорщиков и привели во дворец, но бояре сказали Лжедмитрию, что не стоит обращать внимания на пьяный бред, да и легко будет задавить любой мятеж. Через три дня доносов сряду он приказал наказывать доносчиков. Заговорщики воспользовались приготовлениями к воинской потехе Дмитрия – приступу к деревянному городку за Сретенскими воротами и “распустили слух, что царь во время потехи хочет истребить всех бояр, а потом уже без труда поделится с Польшею московскими областями и введет латынство”. [22] По ночам толпы стали бродить по улицам, ругая поляков, приставали к ним и дело доходило до драк. Однажды даже осадили дом князя Вишневецкого четырехтысячной толпой. Лжедмитрий расценивал эти эксцессы как закономерные столкновения двух враждебных народов.

На Великий пост 3 (13) марта 1606 года московские стрельцы "поговорили" про самозванца, что он разоряет их веру, и стали думать к кому бы им пристать. "мысль быти в служилых людях в стрельцах, якобы им к кому было пристать".