Смута в России. XVII век

Во главе Освященного собора оказался ростовский и ярославский митрополит Кирилл (Завидов). Кирилл был архимандритом Троице-Сергиевого монастыря в царствование Федора Ивановича и Бориса Годунова в 1594–1605 годах, а с ростовской кафедры был смещен Лжедмитрием I. После этого он находился на покое в Троице. Сменивший Кирилла новый глава Ростовского митрополичьего дома митрополит Филарет — отец Михаила Романова, оставался в польско-литовском плену. Поэтому Кирилл был снова призван к церковному (и не только служению в прежнем сане ростовского и ярославского митрополита. Митрополит Кирилл хорошо знал многих знатных паломников в Троицу, входивших в Боярскую думу. Его почтенный возраст и преемственность личных связей с деятелями времен последних «прирожденных» государей оказались востребованными. В возвращении митрополита Кирилла был еще один дополнительный смысл, так как на митрополита Филарета, после смерти патриарха Гермогена, смотрели как на местоблюстителя патриаршего престола. В отсутствие же Филарета делами церкви распоряжался митрополит сарский и подонский (крутицкий) Иона (Архангельский). У митрополита Кирилла останется первенство в Освященном соборе, и он будет первым упоминаться в переписке «совета всея земли» вплоть до прихода в Москву нового избранного царя Михаила Федоровича.

Избирательный Земский собор 1613 года

Избрание на царство Михаила Романова сегодня, издалека, кажется единственно верным решением. Другого отношения к началу романовской династии и не могло быть, учитывая ее почтенный возраст. Но для современников выбор на трон одного из Романовых отнюдь не казался самым лучшим. Все политические страсти, обычно сопровождающие выборы, присутствовали в 1613 году в полной мере. Достаточно сказать, что в числе претендентов на русский трон оказался представитель иноземного королевского двора и несколько своих бояр, в том числе руководители московской Боярской думы в 1610–1612 году князь Федор Иванович Мстиславский и князь Иван Михайлович Воротынский, а также главные воеводы ополчения, недавно освободившего Москву, князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой и князь Дмитрий Михайлович Пожарский. Романовский круг если чем и выделялся на этом фоне, то обилием предложенных кандидатов, в число которых входили Иван Никитич Романов (дядя Михаила Романова), князь Иван Борисович Черкасский и Федор Иванович Шереметев. К этим семи претендентам, по словам «Повести о земском соборе 1613 года», был еще «осьмый причитаючи» князь Петр Иванович Пронский. Объяснить, чем было обусловлено упоминание этого имени в ряду возможных русских царей, теперь уже трудно. Разве что это был такой же молодой и родовитый стольник, как и Михаил Романов, только имевший преимущество княжеского происхождения, восходящего к Рюрику. Приведенный список имен, упоминавшихся в связи с выборами нового царя, отнюдь не исчерпан. В ходе обсуждений на избирательном соборе и вокруг него звучали еще имена находившегося в польско-литовском плену князя Ивана Ивановича Шуйского, князя Ивана Васильевича Голицына и князя Дмитрия Мамстрюковича Черкасского[753].

Открытие собора все откладывалось и откладывалось, потому что Москва оказалась во власти казаков, потому что не приезжало достаточное количество выборных, потому что не было казанского митрополита Ефрема и потому что не было главы Думы боярина князя Федора Ивановича Мстиславского, удалившегося в свои вотчины по освобождении столицы. Слишком много было причин, по которым собор не хотел или не мог взять на себя всю ответственность. Вероятно из-за этого избрание царя началось со стадии, напоминавшей вечевые собрания, где свое мнение могли выразить и недавние герои боев под Москвою, и приехавшие с мест выборщики, а также обыкновенные жители столицы, толпившиеся вокруг Кремля. Присутствовала и предвыборная агитация, принимавшая, правда, соответствующие своей эпохе формы пиров, которые устраивали кандидаты. «Повесть о земском соборе 1613 года» — главный источник, повествующий о предыстории избрания Михаила Романова, рассказывала, что особенно отличился боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, агитировавший среди тех, кто вместе с ним освободил Москву: «Князь же Дмитрий Тимофеевич Трубецкой учреждайте трапезы и столы тестныя и пиры многия на казаков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысяч, зазывая толпами к себе на двор по вся дни, честь им получая, кормя и поя честно и моля их, чтобы быта ему же на Росии царем, и от них же, казаков, похвален же был. Казаки же честь от него приимаше, ядуще и пьюще и хваляще его лестаю, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его безумию таковому. Князь же Дмитрей Трубецкой не ведаше того казачьи лести»[754].