Смута в России. XVII век

Согласно этому и ряду других источников, основная предвыборная интрига состояла в том, чтобы согласовать противоположные позиции боярской курии на соборе и казаков в избрании нового царя. Казалось бы, искушенные в хитросплетениях дворцовой политики бояре имели здесь преимущество, но и казаки продолжали представлять значительную силу, не считаться с которой было нельзя[755]. Еще летом 1612 года, когда князь Дмитрий Михайлович Пожарский договаривался о кандидатуре герцога Карла-Филиппа он «доверительно» сообщал Якобу Делагарди, что все «знатнейшие бояре» объединились вокруг этой кандидатуры. Противниками же избрания иноземного государя была «часть простой и неразумной толпы, особенно отчаянные и беспокойные казаки». Якоб Делагарди передал своему королю слова князя Дмитрия Пожарского о казаках, которые «не желают никакого определенного правительства, но хотят избрать такого правителя, при котором они могли бы и впредь свободно грабить и нападать, как было до сих пор»[756]. Боярские представления о казаках, вряд ли могли измениться быстро после освобождения Москвы. Осенью 1612 года, по показаниям смольнянина Ивана Философова, в Москве находилось 45 000 человек казаков и «во всем-де казаки бояром и дворяном сильны, делают, что хотят, а дворяне де, и дети боярские разъехались по поместьям»[757]. Сходным образом описывал ситуацию в столице в ноябре-начале декабря 1612 года новгородец Богдан Дубровский. По его оценке в Москве было 11 000 отобранных на разборе «лучших и старших казаков»[758]. Несмотря на проведенный разбор, призванный разделить казаков, они продолжали действовать заодно и, в итоге, смогли не только объединиться вокруг одной кандидатуры, но и настоять на ее избрании. Они отнюдь не разъезжались из Москвы, как того хотели бояре, а дожидались того момента, когда прозвучат все имена возможных претендентов, чтобы предложить своего кандидата. Именно такая версия событий содержится в «Повести о земском соборе 1613 года»: «А с казаки совету бояра не имеюща, но особ от них. А ожидающи бояра, чтоб казаки из Москвы вон отъехали, втаи мысляше. Казаки же о том к боляром никако же глаголюще, в молчании пребываше, но токмо ждуще от боляр, кто у них прославится царь быти».

Точное время начала соборных заседаний так и остается неизвестным. Скорее всего официального открытия собора не состоялось, иначе известие об этом должно было попасть в «Утвержденную грамоту об избрании царя Михаила Федоровича». После 6 января 1613 года начались бесконечные обсуждения, о которых сообщают современники. «И мы, со всего собору и всяких чинов выборные люди, о государьском обираньи многое время говорили и мыслили…», — так писали в первых грамотах об избрании Михаила Федоровича, описывая ход избирательного собора. Первый вывод, устроивший большинство, состоял в отказе от всех иноземных кандидатур: «чтобы литовского, и свейского короля и их детей, и иных немецких вер и некоторых государств иноязычных не христьянской веры греческого закона на Владимирьское и на Московское государство не обирати и Маринки и сына ее на государство не хотети». Это означало крах многих политических надежд и пристрастий. Проигрывали те, кто входил в московскую Боярскую думу, заключавшую договор о призвании королевича Владислава, не было больше перспектив у притязаний бывших тушинцев, особенно казаков Ивана Заруцкого, продолжавших свою войну за малолетнего претендента царевича Ивана Дмитриевича. Но чувствительное поражение потерпел и организатор земского ополчения князь Дмитрий Михайлович Пожарский^ последовательно придерживавшийся кандидатуры шведского королевича Карла-Филиппа. На соборе возобладала другая точка зрения, опыт Смуты научил не доверять никому со стороны: «потому что полсково и немецково короля видели к себе неправду и крестное преступление и мирное нарушение, как литовской король Московское государство разорил, а свейской король Великий Новъгород взял Оманом за крестном же целованем». Договорившись о том, кого «вся земля» не хотела видеть на троне (тут не было особенных неожиданностей), выборные принядщ еще одно важнейшее общее решение: «А обирати на Владимерское и на Московское государство и на все великие государства Росийсковр царствия государя из московских родов, ково Бог даст»[759].