Смутные годы

– Особливо вот так после дождя! – заметил вожак. – Телеги вязнут! А что уж говорить о такой тяжести! – по-деловому окинул он взглядом громоздкую карету.

Говорил он громко, независимо, но в то же время с подчеркнутой вежливостью. Он, видимо, сообразил, что перед ним король, или ему об этом уже успел сообщить Потоцкий.

– А ну, мужики, давай! – приказал он своим товарищам.

Мужики облепили со всех сторон карету. Ухватил вместе со всеми за передок кареты и белобрысый.

– Раз-два – взяли! – подал он команду.

И мужики, выдохнув, громко вскрикнули разом: «Ха-а!» Но карета, шатнувшись, не поддалась.

– Эй, ты, что стоишь-то! – повелительным голосом крикнул белобрысый кучеру. – Наддай им! Пусть помогут!

Кучер, равнодушно наблюдавший со стороны за всем происходящим, нахмурился. Он рассчитывал, что мужики сделают всё сами. Он жалел лошадей: им ещё предстояло тащить и тащить эту чёртову карету. Аж до самой Варшавы… Что-то посображав, поводя длинными усами, словно они мешали ему, он вытащил из-за кушака плётку. Подойдя к коренной, он обернулся к мужикам, косо глянул на них, что, мол, он готов.

Белобрысый снова поднял свою команду размеренным криком: «Раз-два – хоп!»

И когда карета качнулась, кучер вытянул плёткой коренную. Та взвилась от ожога плётки, змеиным жалом вонзившейся в кожу, и с силой дёрнула вперёд. Ей помогла пристяжная, видимо, почуяв, что и ей перепадёт такое же, если она не поможет. Колёса кареты выскочили из ила, куда их уже успело изрядно засосать.

А мужики, не давая карете снова погрузиться в вязкое дно, натужно покрикивая, буквально проволокли её по дну под громкое понукание кучера: «А ну-ну!.. Давай, давай, милые!»

Через минуту карета выкатилась на берег под ехидные смешки жолнеров, бездельно наблюдавших с берега за всей этой вознёй с каретой короля.

Здесь, на берегу уже, Сигизмунд вышел из кареты и подошёл к мужикам. Те же, сделав дело, скромно встали поодаль.

– Кто вы такие? – спросил он их.

– Здешние, – ответил за всех белобрысый.

– Что вы желаете от меня за вашу услугу?

Не ожидая такого вопроса, белобрысый пытливо глянул на него. Но тут же сообразив, что выпала редкая удача получить что-то от короля, он переглянулся с мужиками, словно советовался с ними. Затем он быстро выпалил, видимо, уже давно обдуманное: «Земли!..» И этим словом «земля» он как будто вбил в неё, в эту землю, колышек: застолбил её за собой, за своей деревенькой.

– Ладно, я дам вам землю вот здесь, за Кловкой! – согласился король, притопнув ногой по земле, которую отдавал этим людям в хозяйствование. – Где сейчас стоим. Сколько вам нужно?

Мужики, оправившись от растерянности, ещё не веря в то, что сказал король, заговорили разом, замахали руками, показывая пространство вокруг своей деревеньки вместе с полем, тянувшимся до дальнего леса.

– Стой, мужики! – осадил их белобрысый.

И мужики замолчали, видимо, доверяя вести такие дела только ему.

– Государь! – обратился белобрысый к Сигизмунду. – Мы хотели бы получить для пропитания вот то поле! – показал он на поле, в сторону которого махали руками его товарищи. – Вот до того берёзового околка!

Сигизмунд посмотрел туда, куда показывал белобрысый. Размеров этого поля было с избытком, чтобы с него можно было кормиться вместе с их семьями вот этим мужикам, которые сейчас стояли перед ним. Его было достаточно и для того, чтобы эта деревенька росла, давала доход и в его королевскую казну. Да и этот опустошённый войной край нужно было заселять. И заселять срочно… Пустующее место – всегда соблазн. На него тут же найдутся охотники. Здесь всё нужно было поднимать, поднимать торговлю, хозяйство. Заселять же из глубины Посполитой своими, поляками и литовцами. Но этот процесс долгий. А сейчас вот этих простых людей можно было сделать своими вот так: подарив им кусок земли, их же земли…

И он согласился.

– Пусть будет это ваше! Я дам вам на это грамоту!

Он простился с Потоцким, сел в карету. Его секретарь, сев туда же, захлопнул дверцу кареты. Карета тронулась.

– Пан Соколинский, напомните мне: послать этим мужикам обещанное, – сказал он секретарю.

Он выполнил своё обещание. Жители этой деревеньки получили от него грамоту на владение указанного ими участка пахотной и сенокосной земли.

* * *

Карета короля с эскортом из охраны и придворных двинулась дальше по ужасным, разбитым российским дорогам. Только через два дня они миновали границу Смоленской волости. И вот они уже в Орше. Переночевав там, они направились дорогой на Вильно. Через десяток вёрст дозорные, скакавшие впереди кареты, увидели на дороге группу всадников, идущих лёгкой рысью навстречу им.

– Стой! – останавливая гусар, закричал ротмистр охранной роты короля.

Все остановились. Остановилась и карета. От незнакомцев, тоже остановившихся, отделились три всадника и направились к ним.

Ротмистр отдал гусарам команду приготовиться, подозревая незнакомцев в дурных намерениях. Но когда те подъехали ближе, он узнал в одном из них приметную фигуру литовского гетмана Ходкевича.

Спутать Ходкевича с кем-то было невозможно. Его богатырский рост, широкие плечи бросались в глаза издали.