Смутные времена Лепрозория (СИ)

Райга задержался у лавки пчел. Целая гора угощений приманивала к себе сладкоежек и диких ос. Тут был даже марципан — как любила Тора, и яблоки в лиловой карамельной глазури — как любил Тайгон. Если путь Химари с задания пролегал мимо фестивалей или края Ос, она всегда приносила сладости домой. Для себя — горький шоколад, для Хайме конфеты с вишней, а для Райги…

— Сколько? — он пальцем указал на темные брусочки, сложенные друг на друга.

— Один тенши, — улыбнулась пожилая пчела и заправила золотую прядь волос за черное ухо. Ее ослепительно белоснежная улыбка совершенно не вязалась с таким количеством сладостей, а на темнокожем лице казалась чужеродной.

Райга положил ей в ладонь одну монету и забрал давно забытую сладость.

Кровь коровы, смешанная с молоком этой же коровы и медом. Звучит дико. На вкус на любителя. Такого, как Райга.

Приторно сладко, но с оттенком крови и запахом ее. Эта приторность быстро уходила на второй план, оставляя привкус крови и сытость.

Оглядевшись, он направился в самую гущу фестиваля — с музыкой, танцами, закусками и недорогим спиртным. Нэм не говорила, где ее искать, но вдруг?

Пройдя мимо Волчьей охраны, поморщившей носы при виде него, Райга оказался на своеобразном месте встреч. Здесь все ждали друзей и знакомых, а дождавшись — уходили дружной компанией дальше, к шатрам и площадкам для танцев и фестивальных игрищ.

Все гости были из самых разных округов. И высокие змеи, державшие длинные хвосты в руках — чтобы другие по ним не ходили. И породистые телицы в пышных платьях и прическах, собранных вокруг рогов. И скромно одетые лисы с пышными хвостами, выделявшими их из толпы. И невысокие подслеповатые кроты, кучкующиеся с собратьями и восхищенно взирающие на крепко сложенных медведиц.

И не похожая ни на одного зверя девушка. В коротком бирюзовом платье, оголявшем обычные ноги, какие бывают только у охотниц и крылатых. Обутая, в отличие от всех окружающих. Без звериных ушей и хвоста. С острым аккуратным носом. Подстриженными ногтями. Голыми руками и ногами без единой шерстинки.

Просто потрясающая дура.

Райга подошел ближе и не успел даже уведомить о своем присутствии покашливанием, как она обернулась. И Райга только тогда заметил, что ее лицо, будто гречихой, усыпано веснушками.

— Ты пришел! — улыбнулась она. — Отлично, ты мне здорово поможешь с маскировкой!

— Тут уже ничем не поможешь, — поморщился Райга.

— Сделай вид, что мы вместе, хорошо? — она обняла его, будто давно не видела и успела соскучиться, и взяла под локоть.

— А что мне за это будет? — Райга скептически посмотрела на нее сверху вниз. У нее даже оружия не было, разве что под юбкой ножей с десяток.

— Могу рассказать о своей миссии, но после фестиваля, — Нэм подтолкнула его бедром, увлекая дальше по рядам и площадкам.

— Не интересно. Лучше бы рассказала о планах херувимов, — Райга проглотил последний кусочек кровавого лакомства и облизнулся.

— При всем желании — я просто выполняю приказы главы охотниц, — Нэм пожала плечами и прижалась к его руке щекой.

— Никакой политики? — Райга обогнул чету мешкающих медведей и пошел на голос, призывающий гостей. Может хоть там все перестанут обращать такое пристальное внимание на непутевую охотницу.

— Очень даже политика, но совершенно не связанная с кошками, — Нэм дернула за локоть, требуя идти медленнее. Она будто специально красовалась, чтобы у всех появилась возможность раскрыть ее.

— И ты расскажешь только после фестиваля?

— И только если ты выполнишь уговор, — усмехнулась она. — Сегодня ты — моя пара!

Они вышли на площадку, на маленькой сцене которой готовилось представление. Там стояла одна только арфа и маленький стул к ней в придачу.

По ступеням взошла осьминожиха в расшитом кружевом корсете — щупальца были в тон коже. Она расположилась на стульчике, тронула щупальцем одну струну и запела.

Щупальца перебирали струны, на осьминожьей юбке растекались узоры как будто бы в такт музыке, а голос разливался волной.

Но Райга не мог отделаться от мысли, как это, должно быть, было больно. Красиво, но больно. Щупальца для такого не приспособлены, и острые струны царапают их, режут и рвут.

Нэм дернула его за рукав и, встав на цыпочки, прошептала:

— Мы танцуем, не спи!

Он тут же встрепенулся и огляделся. Все медленно танцевали, кто парами, а кто просто встав кругом и взявшись за руки.

— Ну?

И он обнял ее за талию и взял за руку.

Последний раз это приходилось делать с бочкой на колесиках. Лигейя всегда хотела танцевать, как все нормальные — двуногие, но получалось только в бочке на колесиках или под водой.

У нее всегда были влажные прохладные ладони, а на талии начиналась золотая чешуя, которая от долгих танцев над поверхностью воды сохла и царапала кожу. От нее исходила прохлада, приятная и успокаивающая, а край бочки постоянно выплескивал воду на штаны и лапы.

Нэм же была совершенно другой. Теплые маленькие руки были шершавыми от грубой работы. На талии был такой же теплый хлопок, но даже если снять его… хотя зачем даже думать об этом?

От нее веяло чем-то теплым. Она не успокаивала, она как будто разжигала.