Смысл жизни: учебное пособие

Александра Александровича Блока (1880–1921) я люблю как своего родного брата. Как мне его не любить, если его строчки греют мою душу на протяжении всей моей сознательной жизни? Со студенческих лет в моей голове крутятся, например, такие строчки из «Возмездия»:

И отвращение от жизни,
И к ней безумная любовь…

Я всю жизнь думал о смерти. Теперь, после смерти жены, я думаю о ней по А.А. Блоку, воспринимая её как «старинное дело своё»:

Что же, пора приниматься за дело,
За старинное дело своё, —
Неужели и жизнь отшумела,
Отшумела, как платье твоё?

Как же я мог пропустить новую книгу об авторе этих строк? Купил. Не жалею. Узнал много нового. В особенности об интимной стороне его жизни — переживаниях, связанных с Ксенией Садовской, Любовью Менделеевой-Блок, Натальей Волоховой, Любовью Дельмас и др. А со стороны жены — Андрей Белый, Константин Давидовский (отец Мити, который прожил всего неделю), Георгий Чулков, Дмитрий Кузьмин-Караваев и «какая-то, — как сказал её муж, — уж совсем мелочь» (Новиков В.И. Александр Блок. М., 2010, с. 229).

Но самое главное, описание интимной стороны жизни А.А. Блока в книге В.И. Новикова перемежается с анализом его стихов и даже прозы. Иногда очень удачно и очень тонко. Возьму, например, такой фрагмент из этой книги: «Блоковская критика человеческой природы ещё беспощаднее (чем у А.С. Пушкина. — В.Д.):

Не стучись же напрасно у плотных дверей,
Тщетным стоном себя не томи:
Ты не встретишь участья у бедных зверей,
Называвшихся прежде людьми.

…Друг — это всё-таки другой. Блоку уже не нужны спутники (в 1916 г. — В.Д.). Он своё дело сделал, ему предстоит скорая встреча с великими предшественниками, от современников же пора отгородиться. Последняя строфа — разговор только с самим собой:

Ты — железною маской лицо закрывай,
Поклоняясь священным гробам,
Охраняя железом до времени рай,
Недоступный безумным рабам.

(„Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух…“)

Что значит „до времени“? До конца земной жизни. А какой „рай“ охраняет поэт своей холодностью и сухостью? Обиталище праведников? Или — скорее — рай своей души, который поймут и оценят люди будущего? Если смогут из „бедных зверей“ и „безумных рабов“ превратиться в людей» (там же, с. 288–289).

Ненавязчиво! Предположительно! Дипломатично! Ему бы не в филологи пойти, этому В.И. Новикову, а в дипломаты. Но как только дело доходит до прилагательного советский, его дипломатичность исчезает моментально. Ни одного доброго слова о советской власти, которая его взрастила, вскормила и в люди вывела, и никакого — о теперешней!

Вот что мы можем узнать о В.И. Новикове из «Википедии»: «Владимир Иванович Новиков (род. 1948, Омск) — российский литературный критик и прозаик. Доктор филологических наук (1992), профессор кафедры литературно-художественной критики и публицистики факультета журналистики МГУ».

Ему уже за 60, а стало быть, большую часть своей жизни он провёл в условиях советского тоталитаризма, которому он по преимуществу и обязан своей карьерой: «Закончил филологический факультет МГУ (1970) и его аспирантуру. Работал учителем в средней школе (1973–1975), в НИИ национальных школ (1975 1978), в журнале „Литературное обозрение“ (1978–1983), консультантом правления СП СССР (1983–1987), доцентом, затем проректором Литературного института по научной и учебной работе (с 1990), обозревателем „Общей газеты“ (1994–1996). Преподавал на факультете журналистики МГУ (1981–1987 и с 1995) и в Литературном институте, в университетах Австрии, Германии, Франции и Швейцарии. Член СП СССР (1988). Лауреат премий журнала „Литературное обозрение“ (1986)».

Да и большую часть книг (о В. Каверине — 1986; о Ю. Тынянове — 1988; о пародии — 1989; о В. Высоцком — 1991) В.И. Новиков написал в условиях той самой власти, которую без устали он поносит в книге об А.А. Блоке к месту и не к месту. Революцию 1917 г. он расценивает как начало новой эры в истории России. Но какой? «Говорить о справедливости случившегося с Россией будет явной ложью, остаётся говорить о неизбежности, о необратимости исторического процесса. Кончилась эра человечности, пора отказаться от иллюзий гуманизма и осмыслить новый мир в новых философских категориях» (с. 324). Он пишет эти слова как бы от лица А.А. Блока, но ещё больше он пишет их от себя лично.