Смысл жизни: учебное пособие

Главным предметом переписки А.С. Пушкина с П.А. Вяземским была литература. С лёгкостью необыкновенной наш первый поэт охарактеризовывал творчество своих собратьев. В его суждениях о писателях мы обнаруживаем как хвалебные суждения, так и уничижительные. Начнём с первых.

Вот что он писал князю 2 января 1822 г. о Евгении Абрамовиче Баратынском (1800–1844): «Но каков Баратынский? Признайся, что он превзойдет и Парни и Батюшкова — если впредь зашагает, как шагал до сих пор — ведь 23 года счастливцу (как и автору этого письма. — Б.Д.)! Оставим всё ему эротическое поприще и кинемся каждый в свою сторону, а то спасенья нет» (Пушкин А.С. Указ. соч. Т. 9, с. 89).

Очень остроумно А.С. Пушкин оценил Вольтера: «Вольтер первый пошёл по новой дороге — и внёс светильник философии в тёмные архивы истории» (5 июля 1824. Там же, с. 141).

Даже о великих поэтах А.С. Пушкин высказывался порой неоднозначно. Таковы, например, были его высказывания о Ч. Байроне и А.С. Грибоедове. О первом он, в частности, писал: «Гений Байрона бледнел с его молодости» (24–25 июня 1824. Там же, с. 139). А вот какую любопытную оценку он дал грибоедовскому «Горю от ума»: «Читал я Чацкого — много ума и смешного в стихах, но во всей комедии ни плана, ни мысли главной, ни истины. Чацкий совсем не умный человек, но Грибоедов очень умён» (28 января 1825. Там же, с. 163).

Но были и такие литераторы, которым А.С. Пушкин давал убийственные характеристики. Приведу только два примера — с И.И. Дмитриевым и Ф.В. Булгариным.

Об Иване Ивановиче Дмитриеве (1760–1837) — русском сентименталисте в поэзии — А.С. Пушкин писал: «И что такое Дмитриев? Все его басни не стоят одной хорошей басни Крылова; все его сатиры — одного из твоих посланий, а всё прочее первого стихотворения Жуковского» (8 марта 1824. Пушкин А.С. Указ. соч., с. 132).

О ненавистном Фаддее Булгарине и иже с ним А.С. Пушкину говорить долго не пристало: «Каков Булгарин и вся братья! Это не соловьи-разбойники, а грачи-разбойники» (начало апреля 1824. Там же, с. 134).

У А.С. Пушкина был широкий круг интересов. Его заботило состояние русской цензуры. Его заботило состояние русской критики. Его заботило состояние языка художественной литературы. И многое другое.

О литературной критике в письме П.А. Вяземскому от 7 июня 1824 г. из Одессы у А.С. Пушкина читаем: «Критики у нас, чувашей, не существует, палки как-то неприличны; о поединке и смех и грех было бы думать: то ли дело цып-цып или цыц-цыц» (там же, с. 137).

А.С. Пушкин отстаивал самобытность русского языка: «Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утончённости. Грубость и простота более ему пристали» (1–8 декабря 1823. Там же, с. 126).

Разумеется, А.С. Пушкин не мог не сообщать П.А. Вяземскому о своих поэтических делах. Например, таких: «Я барахтаюсь в грязи молдавской, чёрт знает, когда выкарабкаюсь. Ты — барахтайся в грязи отечественной и думай:

Отечества и грязь сладка нам и приятна.

Сверчок

(арзамасское прозвище А.С. Пушкина. — В.Д.)

Вот тебе несколько пакостей:

Христос воскрес,
Христос воскрес, моя Ревекка!
Сегодня следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой целуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцелуй я не робея
Готов, еврейка, приступить —
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.
___
Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и чёрный ус,
Другой за деньги — понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон — умом её стращая,
Дамис — за то, что нежно пел,
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?»

(Март 1823. Из Кишинёва в Петербург. Там же, с. 109–110)

О себе как литераторе А.С. Пушкин писал так: «Я пишу для себя, а печатаю для денег, а ничуть для улыбки прекрасного пола» (8 марта 1824. Там же, с. 132). Его письма к П.А. Вяземскому большей частью имеют деловую направленность. Одно время князь издавал его произведения. Вот почему А, с. Пушкин в своих письмах часто давал ему советы, как это сделать с меньшими потерями. По поводу цензуры, в частности, он писал: «…не уступай этой суке цензуре, отгрызывайся за каждый стих и загрызи её, если возможно, в моё воспоминание» (4 ноября 1823. Там же, с. 120).