Смысл жизни: учебное пособие

Начиная с лета 1823 г. А.С. Пушкин допускает большую свободу в выборе обращений к П.А. Вяземскому. Вот какие обращения мы обнаруживаем, например, в письме от 19 августа 1823 г.: «Мне скучно, милый Асмодей, я болен, писать хочется — да сам не свой… Ещё одна просьба: если возьмёшься за издание — не лукавь со мною, возьми с меня, что оно будет стоить — не дари меня — я для того только до сих пор и не хотел иметь с тобою дела, милый мой аристократ… Прощай, моя прелесть…» (там же, с. 115). В дальнейшем А.С. Пушкин расширил диапазон обращений к П.А. Вяземскому: аггел Асмодей, душа моя Асмодей, преосвященный владыко Асмодей, милый, мой милый, милый европеец, бессовестный и т. п.

Со временем отношения между А.С. Пушкиным и П.А. Вяземским стали суховатыми (из них исчезли, в частности, былые изощрённые обращения), но до самой смерти А.С. Пушкина они оставались деловыми и дружескими.

О культурологических размышлениях Александра Блока (на материале его дневников)

О поэзии Александра Александровича Блока (1880–1921) написаны горы книг и статей. Нередко в них цитируются и его дневниковые записи. Но я не нашёл ни одной работы о его дневниках в целом. Между тем не только по художественным произведениям того или иного автора мы можем судить о его картине мира, но и по его дневникам, подобно тому как по дневникам Л.Н. Толстого мы можем воссоздать нравственную картину мира его автора. Но А.А. Блок, в отличие от Л.Н. Толстого, и в своих дневниках оставался художником по преимуществу.

Знакомство с дневниками А.А. Блока показывает, что центральное положение в его картине мира занимала духовная культура. Попробуем здесь приглядеться к наиболее ярким культурологическим размышлениям его автора о религии, науке, искусстве, нравственности, политике и языке.

Религия.

Религией А.А. Блока была поэзия. Ещё в молодости он записал: «Стихи — это молитвы. Сначала вдохновенный поэт-апостол слагает её в божественном экстазе. И всё, чему он слагает её, — в том кроется его настоящий Бог» (Блок А.А. Собр. соч. в 6 т. Т. 6. М., 1971, с. 102: 7 января 1902). К этому Богу поэт приобщает своего чуткого читателя: «Потом чуткий читатель. Вот он схватил жадным сердцем неведомо полные для него строки, и в этом уже и он празднует своего Бога» (там же). «Бог» здесь — метафора. Она призвана поднять поэзию на божественную высоту.

Но каким было отношение А.А. Блока не к метафорическому богу, а к настоящему — Иисусу Христу? Противоречивым. С одной стороны, со школьной скамьи мы помним, как заканчивается поэма «Двенадцать» (там же. Т. 3, с. 243):

…Так идут державным шагом,
Позади — голодный пёс,
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.

А с другой стороны, в то самое время, когда шла интенсивная работа над поэмой «Двенадцать», в своём дневнике А.А. Блок оставил запись, которая свидетельствует о том, что его автор собирался написать пьесу на евангелический сюжет. Иисус в ней должен был бы предстать в следующем виде: «не мужчина, не женщина» (что бы это значило?), «художник. Он всё получает от народа (женская восприимчивость). „Апостол“ брякнет, а Иисус разовьёт», «задумчивый и рассеянный, пропускает их разговоры сквозь уши: что надо, то в художнике застрянет» (там же. Т.6, с. 322–323: 7 января 1918). Об апостолах в свою очередь сказано: «Апостолы воровали для Иисуса (вишни, пшеницу). Их стыдили… Иисуса арестовали. Ученики, конечно, улизнули… Остальное — судебная комедия» (там же).

Даже и этих беглых строчек достаточно, чтобы увидеть, что А.А. Блок собирался представить евангелический сюжет в далеко не боговдохновенном духе. В этом нет ничего удивительного: его переосмысление он собирался осуществить по книге Эрнеста Ренана «Жизнь Иисуса» (1860). В этой книге французский учёный шаг за шагом демифологизирует ортодоксальные представления о жизни Иисуса Христа. Большая часть из них, с его точки зрения, — вымысел евангелистов.