Смытые волной

А вскоре мы выпили и за другие приятные известия, из которых следовало, что авантюра с плановым возбуждением уголовного дела провалилась. На сердце отлегло. Надолго ли, вдруг что-то еще взбредет в голову. Больше всех радовался Лемешко – ему не нужно искать новых товароведов и кладовщиков. Где их найдешь, такие светлые еврейские головы, как на нашей базе. Правда, кое-кто «подвел» нашего кадровика и спустя год отчалил за бугор, слал ему оттуда благодарственные письма за то, что по-человечески с ними поступил, не сдал. Лемешко долго не решался их распечатать, откровенно боялся, но потом махнул на все.

– Я ж, ребята, не трус, боевой офицер, на Днепре в какое пекло попали, головы от земли не оторвать, все простреливалось немцами; но приказ – «За Родину! За Сталина!» – и вперед, – он все чаще вспоминал войну, особенно когда на грудь примет своей любимой «Столичной». – А тут в окоп по уши зарылся, пугаюсь этих сосунков сопливых, разве они знают, что такое смерти в глаза смотреть. Пристроились на хлебное место по блату и командуют, кровь из нас сосут, гнусы комариные. Молодец, Ёська, устроился, он – умница, работящий, пробьется и там в люди. Только скучно ему будет без нашей Одессы. Я бы не смог. Там же нет 10-й станции, где они с Саньком, своим дружком, за девками приударяли.

Разошелся Лемешко, посветлел. Еще бы награды его боевые увидеть. Он отчего-то стеснялся их надевать даже к Дню Победы, а говорили, что у него весь китель в них. Может, потому и стеснялся, что у других столько не было, не хотел выделяться.

А возникший служебный роман моей подруги принял форму вялотекущей болячки, изводящей их обоих. Мне было жаль ее, но помочь в этом деле никто не может. Пылкая любовь и горькая разлука – это жизнь.

Как хочется быть любимой

Сижу у себя на балконе и грустно про себя напеваю: «Все девчонки замужем, только я одна. Все ждала и верила сердцу вопреки, мы с тобой два берега у одной реки». Оказалось, вовсе не так – по разным берегам. Все мои подружки действительно повыскакивали замуж, некоторые уже успели развестись. Кого-то судьба увела с нашей Шестой Фонтана в другие районы, и мы очень редко стали встречаться. На свадьбу к Лильке Гуревич в Австралию я так и не выбралась. Дядька был в гневе (даже побелел), строгий запрет: о приглашении никому ни слова, а то поставят на учет и даже в шестнадцатую республику, Болгарию, не выпустят; вон твоя Лилька Табачникова с каким трудом туда поехала, извели ее всеми этими выездными комиссиями.

Светочка Баранова еще в институте, несмотря ни на что, выскочила за студента Политеха – немца из Германской Демократической Республики. Ее отец, полковник, из-за этого не получил генерала, и на Сахалин его сослали. Там сильно заболел, но в Одессу не вернули, перевели в Вологду, потом по болезни комиссовали, и в пятьдесят лет он умер, а крепкий ведь был мужик. Зато любимая дочка уехала в Берлин, где родила Сашку, своего первенца, потом и Андрик появился.

На свадьбе самой близкой подружки Галки с ее Витькой я была свидетелем. Там тоже растет сынишка, Максимка, ей теперь не до чего. И у Фатимки ребенок, прелестница Кариночка, такая восточная девчушка с большими глазами, вся в папу-армянина. Леся Никитюк долго сопротивлялась, но не устояла, сдалась на милость победителя – преданного и настойчивого Иванникова.

Но раньше всех встретила свою судьбу, будущую вторую половину Ирочка Зубяк. Еще в университете. Юноша по имени Генка Швец, как часовой на боевом посту, караулил ее у каждой аудитории. Дело, понятно, чем кончилось, молодая семейная пара, Ира – филолог, Геннадий – журналист, устроилась на работу в «Вечернюю Одессу». График ненормированный, с утра до вечера, и ночью, если надо. За сынишкой Сашей присматривает мама Иры. Зубячку, извините, теперь Швец, я вижу почаще; она живет на прежнем месте, в сторону седьмой. Как только у нее появляется свободная минутка вечером, после укладки малыша, она прибегает ко мне на балкон, где я пою сейчас про себя эту невеселую для меня песню, поболтать и покурить, так, чтобы никто не видел. Генка запрещает, он сам не курит, спортсмен, бегает свои кроссы.

От нее последовало довольно неожиданное приглашение: в ближайшее воскресенье сходить в новый, только что открывшийся в Аркадии ресторанчик под названием «Глечик».

– Мы с Генкой за тобой зайдем.

Заскочила за мной одна Ирка, и мы понеслись к Седьмой Фонтана, где нас ждали Гена со своим другом.

– Александр Чадаев, – представился он мне и протянул руку, – можно просто Саша.

– А мы знакомы, вы забыли, виделись как-то давно в одной компании, вы там тоже с Геной были.

Швеца и Чадаева объединяла страсть к легкой атлетике. Чадаев в свое время добился хороших результатов в десятиборье, но травма колена свела почти на нет его спортивную карьеру. Он вернулся в университет и продолжил учебу. Я знала, что он женился очень рано и по страстной любви, и это знакомство мне ни к чему, опять женатик на моем пути. Ирка это чувствовала, дернула меня за руку, и мы оторвались с ней вперед.

– Знаешь, а Сашка-то развелся.