Снайпер должен стрелять

Представь себе, Сэм, что кто-то, кроме нас, усомнился в Бертье-маньяке и, будучи подготовленным к появлению биоробота не средствами массовой коммуникации, а собственными научными изысканиями, заинтересовался им. Любая группа ученых, любое ведомство, отслеживающее специальную информацию, без труда в состоянии проделать ту же работу, что проделали мы с Мари.

— Погоди, Лоу. Это все философия — «кто-то», «где-то». Так мы далеко не уйдем. Вот факты, прямо касающиеся нас. Первый — Хестера умыкнули, явно хорошо к этому технически подготовившись. Кто? Второй — из Министерства внутренних дел выплыли документы, которые Рикарден принял за подлинные. Кто их состряпал? Кому неймется заполучить все, что касается Хестера?

— Ты упускаешь еще один факт, Сэм. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что за нашими действиями следили, и следили профессионально? Мы этого не заметили. Думаю, об этом не подозревал и Хестер. В море его, вероятно, ждали, а значит, должны были знать о существовании грота и катера, на котором он намеревался бежать.

— Допускаю и это, — без особого удовольствия согласился Доулинг.

— А теперь о том, кто может интересоваться доктором. Во-первых, те бывшие его сотрудники, которых он явно надул и которые безусловно имеют отношение к актуальнейшим исследованиям в области модификации поведения. Они могут оказаться и благодетелями человечества, тогда доктор в их глазах будет преступником. А могут сами оказаться худшими из преступников, тогда доктор им соратник. Последнее более вероятно, поскольку за Конорсом маячит тень Кадзимо Митаси.

Во-вторых, доктором может интересоваться контрразведка любой страны. Человек-робот для них более чем лакомый кусок. В-третьих, им может интересоваться ВПК, точнее, те в ВПК, кто занимается разработкой новейших видов оружия. Во втором и в третьем случаях нам быстро подрежут крылья. Тут мы бессильны, разве что поднимем шум в прессе.

— Что-то больно уж мрачно, — заметил Доулинг.

— Мрачно. Но ведь ты сам не хотел, чтобы я рисовал розовые картинки.

— Это точно. И все же, Лоу, неужели ты допускаешь, что контрразведка и ВПК не вычислили бы Хестера, если бы он был им действительно нужен?

Лоуренс, ходивший до этого по кабинету, рассмеялся, подсел к столу и плеснул в чашку холодного кофе. Он откинулся в кресле и, все еще улыбаясь, посмотрел на Доулинга:

— Тут, видишь ли, скорее всего, получилось следующее: ситуация должна была созреть, а как только она созрела, доктор тут же понадобился и одним, и другим, и третьим. Мы просто оказались чуть впереди остальных.

— И ты полагаешь, если доктора прибрали к рукам государственные организации, то его бандитские склонности как бы сами собой улетучились?

— И это может произойти. Разве нет оснований взять его на крючок или не известны случаи, когда ученый-преступник сотрудничает с государством? Сколько угодно.

— Что же следует из твоих слов? — Теперь встал Доулинг, прошелся по кабинету, повернулся к Монду. — Если ты прав и у нас появились конкуренты, то надо готовиться к тому, что в любой момент кислород нам могут перекрыть.

— Очень может быть.

— Если мы не соглашаемся с этим, — Доулинг, сцепив руки за спиной, продолжал расхаживать по кабинету, — надо готовиться к серьезным неприятностям и не раскрывать удивленно рот, сталкиваясь с неожиданными пакостями. Во втором случае за нами остается право считать себя не только профессионалами, но и порядочными людьми. А в первом, сэр?

— В первом, сэр, — откликнулся Лоуренс, — нам придется изображать добропорядочность, которая вовсе не является таковой.

— Так вот, Лоу, мы с тобой не девочки из кордебалета, и не нашелся еще тот режиссер, который против нашего желания может заставить нас задирать ноги выше головы. Как бы самому режиссеру не пришлось плясать под мою дудку. Я понял, что нам может грозить, но это нисколько не умалило моего желания навести порядок в Бэдфул-каунти, а может, и еще кое-где.

— Значит, кто кого?

— У тебя есть возражения, Лоу?

— Нет, Сэм.

— Здесь и поставим на сегодня точку.

Глава пятая «Зверинец»

— Ну как ты себя чувствуешь, мой мальчик? — Это была вторая встреча Кадзимо Митаси и Стива Конорса.

Комната, в которой держали доктора, если и имела что-то общее с тюремной камерой, то лишь наружные засовы на двери и глазок, в который мог заглянуть охранник, постоянно находящийся тут же. Все, что напоминало о медицинском учреждении, на другой же день после того, как доктор очнулся, исчезло. Появилась уютная мебель — тахта, письменный стол, журнальный столик, кресла, платяной шкаф с набором одежды, — телевизор, книжная полка над рабочим столом, настольная лампа и прочие мелочи, привычно украшающие человеческий быт. Короче, место заключения доктора напоминало теперь не тюремную камеру, а скорее недорогой гостиничный номер.

— Ну как ты себя чувствуешь, мой мальчик? Не желаешь ли поужинать со мной? — вопрошал Кадо, но так, словно в ответах Конорса не нуждался. Он щелкнул пальцами, дверь в комнату отворилась, и вошла миловидная брюнетка — то ли японка, то ли китаянка. Она улыбалась широко и приветливо.