Снайпер-инструктор

– Пустяки, заживёт… – произнёс он. – Рана не значительная.

– А что с командиром дивизии? Где он лечится? – спросил Приладышева начальник штаба Соколов.

– Он лечится в том же госпитале, где лечился я, – пояснил подполковник,– когда его выпишут не известно.

– Хорошо отдохнули? – вновь поинтересовался Соколов.

– Надоело валяться, все бока отлежал. Единственная была радость – это молоденькие санитарки вокруг. Смотреть на них приятно. Ущипнёшь иную девицу за заднее место, и душа радуется. Много ли старику надо…

За разговорами прошло больше часу. Котов забеспокоился, что отправленные на поиск батальонов солдаты, не возвращаются.

– Может батальоны попали в окружение? – предположил он.

– Вряд ли, – уверенно проговорил Соколов. – Если бы они попали в окружение, то нам было бы слышно шум боя, но пока тихо.

– Сержпинский, может, ты сходишь до следующей станции? – вопросительно посмотрел на меня Майор. – Это километра три. Если их там нет, то возвращайся назад.

– А что, больше послать некого? – вмешался Приладышев.

– Да ладно, схожу, – согласился я и вышел на улицу. Мне не хотелось ставить в неловкое положение Котова перед Приладышевым.

День заканчивался, сгущались сумерки, и стало подмораживать. Я шёл по железной дороге быстрым шагом, чтобы не озябнуть. С северной стороны от Балтики дул холодный, сырой ветер. Пройдя расстояние с километр, я озяб и решил пробежаться. Как только прыгнул со шпалы на шпалу – раздался выстрел, и я почувствовал, ожёг около головы. Шапка упала. Мне удалось быстро скатиться с насыпи с противоположной стороны выстрелу. Стало понятно – стрелял снайпер. Пробежав вперёд, я выглянул из-за насыпи. Немец, наверное, решил, что убил меня, и спокойно вылезал из воронки от снаряда. Он находился в тридцати метрах от меня, и я сразу выстрелил. Мой не состоявшийся убийца упал вниз лицом, словно залёг, и не шевелился. Я боялся, что он притворяется, зарядил патрон с трассирующей пулей и сделал контрольный выстрел. Было видно, что пуля попала ему прямо в голову, затем я пошёл смотреть его винтовку. В снайперской школе нас учили стрелять из трофейных снайперских винтовок. И надо отметить, что наша винтовка стреляет дальше и более прицельно, но у немецкой винтовки мне нравилось то, что она была на килограмм легче нашей. Мне приходилось много ходить пешком, из батальона в батальон, поэтому я взял его винтовку и патроны к ней, давно о такой мечтал. Вернулся за шапкой и обнаружил на ней дырку. Снайпер промахнулся во время моего прыжка по шпалам. Дальше я пошёл по шоссе.

Становилось темнее, и меня охватил страх, всё же шёл один в чужом не знакомом, месте. За каждым придорожным кустом чудился вражеский снайпер. Но вот из-за поворота, вдали появилась колонна солдат, были слышны громкие голоса, но слов не разобрать. Я посмотрел в свой бинокль, чтоб понять, кто это, наши или немцы. Бинокль сильно увеличивал, в идущем впереди колонны человеке, я узнал капитана Карпова. Моё сердце радостно застучало: «свои».

Поравнявшись с колонной, я спросил Карпова:

– Какие здесь в колонне батальоны? Вас ищет командир полка.

Карпов сказал мне, что об этом знает от посыльных, и что идут назад только два батальона, а третий, вместе с ротой сапёров на станции. Они сильно пьяные и не могут идти.

– Почему же так произошло? – удивился я.

– На станции обнаружили цистерну со спиртом, вот они и накушались, – объяснил капитан.

В разговоре я заметил, что капитан, и другие солдаты, были тоже выпивши. Поэтому они и разговаривали возбуждённо и громко. Свою прежнюю снайперскую винтовку, ставшую лишней, я отдал знакомому солдату. Он давно просил меня принять его во взвод снайперов.

Затем ко мне подошёл один из разведчиков, которого посылал майор Котов искать батальоны. Я попросил его, чтобы он сходил со мной на станцию, а то одному неповадно. Тот согласился. Его фамилия была Рябов.

Приблизившись к станции, мы услышали редкие выстрелы и лай собак. Рядом со станцией располагался такой же по размеру населённый пункт, как и предыдущий. Навстречу нам попались два пьяных бойца.

– Что там за стрельба? – спросил я.

– Да просто ребята резвятся, – ответили они и спросили, кто мы такие. Мы сказали, что посыльные от майора Котова, и что надо срочно третий батальон с этой станции эвакуировать.

Солдаты проводили нас до той самой цистерны, в которой нашли спирт. Из неё, через пулевые отверстия, струилась жидкость, а красноармейцы терпеливо ждали, когда она нальётся в подставленную тару. Вокруг я увидел много лежавших бойцов, уже напившихся не в меру. И те, что передвигались на ногах, тоже были готовы свалиться.

Я воспользовался случаем, и наполнил свою фляжку спиртом. В другом вагоне, как подсказали солдаты, находились продукты. Мы с Рябовым набрали полные вещмешки печенья, сигарет и консервных банок со шпротами. На картонных коробках было по-немецки написано, что это подарки солдатам от женщин Берлина.

Я перевёл Рябову, и он пошутил: «Всё правильно, Мы тоже солдаты. Значит, подарки нам адресованы».