Снайпер Великой Отечественной

Днем 11 января 1944 года тактические занятия не велись. Командир батальона майор Круглов вместе с замполитом и начальником штаба обошли все подразделения батальона, тщательно проверили нашу боевую готовность – все, вплоть до портянок. Без приказа стало ясно, что мы идем в бой: но куда, на какой участок фронта? В этот день раньше обычного старшины накормили нас ужином, выдали трехдневный НЗ. С наступлением темноты батальон снялся с места отдыха и по шоссейной дороге двинулся в сторону Ленинграда. По колонне пробежал вздох облегчения: идем на прежний участок фронта.

Шли мы с песнями, с духовым оркестром. Под ногами похрустывал снег. Но как только мы вступили на улицы Ленинграда, песня оборвалась, оркестр умолк. Солдаты и командиры шагали торопливо, как будто желая поскорее уйти от разрушенных и сожженных домов, спешили пройти по заснеженным опустевшим улицам города. Глядя на сосредоточенные лица идущих рядом товарищей, я думал: «Скоро, скоро кончится сидение под Ленинградом. По всему видно – дни немцев сочтены». Эта мысль доставила мне радость.

Утром, на заре, мы остановились на отдых в Автово в ожидании дальнейшего приказа. Послышалась команда, батальон быстро свернул с дороги во двор опустевшего дома. Ветер играл оторванными листами кровли, то поднимал их кверху, как полу солдатской шинели, то с грохотом бросал вниз, ударяя о карниз дома. Бойцы, укрываясь от ветра, разошлись по комнатам, и спустя несколько минут послышались их голоса со второго и третьего этажей: «Ребята! Давай сюда! Здесь как в гостинице!»

Двор опустел. Лишь ездовые грелись, прыгая на одном месте возле повозок и ударяя себя по лопаткам руками. Лошади, покрытые инеем, фыркая, переминаясь с ноги на ногу, хрупали сено.

Рота Романова в ожидании приказа разошлась по квартирам дома, но никто не снимал с себя снаряжения: ждали команды. Прошло полчаса, час. Романов не появлялся. Люди, утомленные большим и быстрым переходом, как только голова касалась пола, сразу же засыпали. С дороги подходили новые и новые подразделения, и вскоре весь дом, наполненный человеческими голосами, топотом сапог, похрапыванием спящих людей, гудел как улей. Я поплотнее прижался к спине Найденова, пытаясь уснуть, но сон не приходил: мороз все крепче пронизывал тело, вызывая мелкую дрожь. Мы заледенели, хотелось есть, и Найденов предложил вскипятить чай. Он взял котелок и, осторожно шагая через спящих, стал пробираться к выходу. Я же нашел кусок кровельного железа и на нем зажег спиртовку. Сергей вместо воды принес плотно набитые снегом котелки. Нашему примеру последовали и другие бойцы.

Вдруг где-то совсем близко от дома гулко прогремели орудийные выстрелы, под ногами задрожал пол.

– Никак началось? – встревожились солдаты, протирая кулаками глаза и присаживаясь к закипевшему котелку. – Скорее бы!

Артиллерийская пальба усиливалась. Теперь выстрелы слышались уже справа, слева, позади, словно наш дом стоял в самой гуще орудийных стволов, выплевывавших очередь за очередью болванки металла, снопы огня и дыма.

– Вот дают! Крепко! Куда-то далеко швыряют, разрывов не слышно, – заметил пулеметчик Гаврила, осторожно вытягивая губы к обжигающей кромке алюминиевой кружки.

Никто уже не спал, все были возбуждены, каждый спешил выпить кружку горячего чая, прежде чем тронуться в желанный и трудный путь.

Потом кто-то из бойцов громко крикнул:

– Ребята, наша Зина пришла!

Найденов вскочил с пола с легкостью балерины. Я видел, как настороженность слетела с лиц товарищей, они засияли улыбками, навстречу Зине потянулись десятки дружеских рук. Она шла как бы по живому коридору. Для меня это была самая трудная встреча в моей жизни… Все наши товарищи знали, что Зина заменила Володе погибшую мать, знали и то, что Володи больше нет. И, как бы отдаляя эту неожиданную встречу, чтобы дать нам опомниться, они окружили Строеву, засыпая ее вопросами. Но, подойдя ко мне, Зина молча ткнулась лицом в мою грудь.

Жизнь неумолимо идет своим чередом, и, чтобы отдаваться личным переживаниям, у нас сейчас не было времени. В тот же день, 13 января, как только сгустились сумерки, батальон майора Круглова, соблюдая все меры предосторожности, подошел к передовой линии фронта и занял позиции вблизи станции Лигово.

Счастливый день

7 часов утра 16 января 1944 года… На востоке загорелась заря. Ночная перестрелка затихла, все реже и реже звучали ружейные выстрелы и пулеметные очереди. Но никто из солдат не покидал своего места в траншее, чтобы уйти в блиндаж выпить кружку горячего чая, согреть застывшие на морозе руки. Все чего-то ждали, не сводя глаз с обороны противника.

Найденов и я зашли в снайперский окоп вблизи насыпи железной дороги Ленинград – Лигово. Я открыл бойницу, Сергей стал разжигать в печурке дрова. В условиях обороны мы разучились ценить эти минуты затишья. А как они дороги человеку в затяжных боях!

К нам в окоп пришли Романов и Строева:

– Здорово, снайперы! Какие новости?

– Хвастаться нечем. Ни одна фашистская морда не высовывается, – ответил Найденов, поднимаясь, чтобы уступить место на скамейке гостям.