Снайперский удар

– Орлан, который над нами висел, пропал со связи. Это не есть хорошо, наверное, сбили, или средствами РЭБ его выключили, другой сюда только через час доберется. А мы дальше того поворота обстановку вокруг себя не сечем…

Паша наивно подумал, что невелика потеря.

– Мы им крепко вломили, не сунутся сюда больше, – бодро сказал Шабалин.

– Их гонят на нас, – возразил Барченко. – По плану штурмовой корпус должен был перекрыть им проход, тем самым взяв в окружение, однако где план, а где реальность – штурмовой корпус только-только в город входит. Духи ни при каких обстоятельствах не должны были здесь появиться: вот эти три моста еще час назад должны были взять сирийцы, двигаясь перед нами, но они почему-то отвернули вправо и ушли в сторону аэродрома. Передовой батальон встал в километре южнее нас, и ни к нам не идет, ни на аэродром. У них война, похоже, закончилась. Сейчас сядут мате пить, и ничем ты их с места не сдвинешь… а ведь тут всего ничего – бросок к мостам можно за пять минут совершить…

– Да уж, – Паша вздохнул. – Сплошное предательство вокруг.

– Агапов, похоже, как раз сейчас и пытается этот батальон вернуть на направление удара…

– Судя по голосу генерала, – усмехнулся Паша, – Агапов там всех уже высушил. Может, зашевелятся сейчас, вернутся на свое направление…

Шабалин вдруг совершенно ясно осознал значение этих трех мостов, стоящих перед ними, и почему именно здесь генерал выбрал себе место под размещение командного пункта: в относительной близости перед глазами был главный стратегический узел, контроль над которым определял успех сражения за Дэйр-Эз-Зор, но случилось так, что этот узел, кроме как силами охраны командного пункта, перекрывать оказалось нечем. После поражения ракетой машины Федяева и его очевидной гибели подгонять сирийцев стало некому, и штурмовой корпус значительно снизил темпы продвижения, а передовые отряды сирийцев входили в город не по назначенным маршрутам, а там, где им было удобнее. А как в случае с передовым отрядом, шедшим по городу перед отрядом Барченко, и вовсе уклонялись от боестолкновений.

Шабалин взялся за рацию:

– Буш, вы там хорошо сидите?

– Не жалуемся.

– Нужно сменить позицию, но так, чтобы наблюдать все по-прежнему. Осмотрись и действуй!

– Понял.

Барченко взглянул на Шабалина:

– Это правильное решение, одобряю.

Практически тут же Бушуев доложил:

– Командир, над нами квадрик висит. Наш?

– Нет, – мотнул головой Чинар, слышавший разговор.

– Высоко? – спросил Паша.

– Метров сто. Спускаться начал… хорошо, что мы не на крыше и после стрельбы, пусковую на этаж спустили…

– Ты не видел, откуда он взялся?

– От вас прилетел, с вашей стороны…

– Сбить его сможешь?

– Сейчас попробую.

– Вали квадрик и валите из здания! – приказал Шабалин.

Со стороны Бушуева раздалось несколько автоматных очередей, и тут же он вышел в эфир:

– Готов. Упал перед домом.

– Не подходить! Он может быть с зарядом или с гранатой. Живо в другое здание!

– Есть!

– Барс, вижу танки, – доложил Борзов.

Паша посмотрел в сторону позиции Бушуева, видя, как бойцы перебегают в соседнее здание с пусковой установкой и ракетами на руках, потом перевел взгляд в сторону Евфрата, и как только глаз зацепил два танка, идущих на высокой скорости к мосту, боковым зрением он увидел слева от себя ярчайшую вспышку, которую через долю секунды сопроводил оглушительный раскат, сопровождаемый тяжелым ударом тугой и горячей воздушной волны. В глазах мгновенно все окрасилось красным, а потом потемнело…

Ба-бах!

Падая на пол, Шабалин успел отметить, что взрыв произошел в соседнем здании, а сила взрыва потрясла его – никаким полевым оружием такое сделать было невозможно.

Стена пыли ворвалась в помещение через открытые оконные проемы, давно лишившиеся стекол. Грохот взрыва сменился грохотом падающих плит, перекрытий и всего того, что находилось в подорванном здании.

Хоть Паша и не терял сознания, но только спустя несколько секунд он пришел в себя, вернув возможность разумно воспринимать окружающие события. Он подскочил на ноги и посмотрел в сторону командного пункта: сквозь столбы клубящейся пыли с содроганием и ощущением безумного ужаса вместо четырехэтажки он теперь видел пустоту – здания отныне не существовало. Как и не существовало командного пункта, в нем размещенного.

Подскочил на ноги Барченко, которого взрывом отбросило в угол комнаты. Мгновения ему хватило, чтобы оценить обстановку, которую он озвучил одним коротким, звонким и весьма емким словом.

У Шабалина тоже в голове вертелись только ругательства. На него словно навалилась какая-то апатия, овладевающая разумом, заставляющая опустить руки и отказаться от каких-либо действий.

– Шабалин! – крикнул Чинар.

– Я, – вяло отозвался Паша.

Игорь стоял перед ним, положил свои ладони ему на плечи и посмотрел в глаза.