Снайперский удар

Да, он не мог себя остановить. Когда в обычной жизни может представиться возможность проделывать подобное – то, что в обычном человеческом мире запрещено нормами морали и Уголовным кодексом? И проделывать такое совершенно безнаказанно? Да никогда и нигде, конечно!

А война вот предоставляла такую возможность… и Шабалин спешил вдоволь напиться этой безнаказанностью…

Проломив еще несколько черепов, Паша перенес огонь по боевикам, ползающим на удалении в 600–700 метров. Здесь он уже начал прикидывать и снос, и деривацию, и даже температуру – и это все делалось автоматически, практически без особых размышлений.

«Не останавливайся, убивай, убивай…» – вдруг совершенно отчетливый голос прозвучал в голове. Паша от удивления замер. В прицеле находился человек, который на четвереньках полз по придорожному кювету, подставив снайперу свой зад. Это была отличная цель.

«Вали его, он твой», – повторил голос.

Паша оторвался от прицела и обернулся – сзади никого не было.

– Что ты сказал? – спросил он Стешина, стоящего неподалеку.

– Что? – не расслышал тот.

– Ты сейчас мне что-то сказал?

– Я ничего не говорил, – ответил Денис, на миг отвлекшись от своей винтовки.

– Крыша едет, – резюмировал Паша и, посмотрев в прицел на ползущего боевика, увидел, как того буквально подкинуло чьей-то пулей и заставило совершить смертельный кувырок.

– Ладно, хватит. – Он сделал над собой усилие, чтобы завершить этот откровенный расстрел.

Поставив оружие на предохранитель, Паша поднялся. Для него бой был уже закончен. По «Акведуку» он связался с Барченко.

– Чинар, я Барс…

– Докладывай, Барс! – бодрым голосом отозвался Чинар.

– Отразили атаку игиловцев. Потерь нет. Потери противника посчитаем утром, но, думаю, не менее полусотни человек.

Боевики применили новый тактический прием, обеспечивший им минимальные потери в начальный период атаки – максимальное рассредоточение боевых порядков…

Паша подробно рассказал начальнику разведки группировки все, что уже успел обсудить с советником и Стешиным. Игорь задал несколько уточняющих вопросов и отключился.

Паша еще некоторое время наблюдал за действиями боевиков, которых ударами артиллерии уже вытеснили подальше от блокпоста, а потом вдруг стал засыпать, что было удивительно после такого мощного психического возбуждения.

В три часа ночи его разбудил дежурный:

– Товарищ старший лейтенант, Чинар на связи…

Паша схватил тангенту:

– Барс!

– Значит, так, Барс! Завтра в десять утра группировка проводит видео-конференц-связь со штабом в Хмеймиме, Сурин будет заслушивать доклад о новом тактическом приеме боевиков. Докладывают Сомов, я и ты – как непосредственный участник боя. Все понятно?

– Так а что там докладывать? – спросил Паша с замиранием души – он вспомнил, как командующий требовал послать командира снайперской роты на родину, встретив того на совещании.

– Барс, не выноси мне мозги. Ты наворотил кучу дел – вот и думай! А если серьезно – распиши ход боя, расход боезапаса, потери наши и боевиков…

– У нас потерь нет.

– Ну и отлично! Обязательно надо это упомянуть. Генералы такое приветствуют.

– Надеюсь, презентацию со слайдами и фотоотчетом мне делать не надо? – сострил Паша.

– Шабалин, хватит паясничать! – рассмеялся Чинар. – Отсутствие презентации тебе, может быть, простят. Но это неточно!

– Спасибо.

– Спасибо не булькает. Выезжай не раньше рассвета. Мы тут с беспилотников сейчас отдельных боевиков вдоль дороги выявляем и бьем артой и двумя твоими «тяжелыми» снайперами. Так что отдыхай там, на элеваторе, утром приедешь. В штабе быть побритым и умытым. Все понятно?

– Так точно.

– Тогда конец связи!

Чинар отключился. Паша зевнул и, подумав, что придумает, о чем говорить, пока будет ехать, лег и мгновенно уснул.

* * *

К голове прикоснулось что-то обволакивающее и холодное, настолько холодной бывает броня танка на тридцатиградусном морозе – дотронься до нее теплой ладонью, ладонь к броне примерзнет – и эта холодная броня быстро высосет из тебя жизнь. Нестерпимый холод прикосновения заставил вздрогнуть, и Паша открыл глаза. Над ним висело какое-то серое туманное марево, постепенно приобретающее форму человека. Сквозь этот туман Паша видел всю позицию снайперского поста, сидящего в кресле Стешина, стоящего у прибора наблюдения одного из снайперов и Сагитова, который чуть поодаль разговаривал со вторым снайпером. Паше захотелось их позвать, но с удивлением он обнаружил, что не может раскрыть рта – вот эта серая холодная дымка была тому препятствием.

Туман оформился в силуэт человека, но Паша почему-то не мог разглядеть лицо, как и не мог встать со своего лежака, и даже не мог поднять руку, чтобы отогнать странное и страшное видение.

– Ты хорошо стреляешь, – знакомым голосом сказал мираж.

– Не жалуюсь, – ответил Паша, убедившись, что отвечать миражу он может, а попытка позвать Стешина опять не удалась.

– Ты сегодня убил тринадцать человек, – сообщил мираж. – Это много для первого раза.

– Не знаю, – ответил Паша. – Я еще не считал. Утром посчитаем.