Снег

В дверях бывшего швейного ателье, которое Сунай превратил в свой штаб, стояли двое солдат-караульных и один военный грузовик. Когда Ка несколько раз повторил укрывавшимся от снега на крыльце солдатам, что хочет увидеть Суная, его попросили отойти, словно бы отталкивая несчастного крестьянина, пришедшего из деревни подать прошение начальнику Генерального штаба. Он хотел увидеться с Сунаем, чтобы попросить его остановить распространение газеты.

Волнение и гнев, которые он испытал потом, стоит оценивать с точки зрения разочарования от неудачи, постигшей этот план. Ему хотелось бегом по снегу вернуться в отель, но он еще не дошел до первого угла, как оказался в кофейне «Бирлик», которая находилась слева. Сев за столик между печкой и зеркалом, он написал стихотворение под названием «Погибнуть от пули».

Ка разместит это стихотворение, главной темой которого, как он напишет, был страх, между осями памяти и воображения на шестиугольной снежинке, и впоследствии смиренно примет предсказанную в нем судьбу.

Написав стихотворение, Ка вышел из кофейни «Бирлик», и, когда вернулся в отель «Кар-палас», было двадцать минут девятого. Он бросился на постель и стал смотреть на большие снежинки, медленно падающие в свете уличных фонарей и розовой буквы «К», и попытался успокоиться, представляя себе, как они будут счастливы с Ипек в Германии. Через десять минут, ощутив нестерпимое желание как можно скорее увидеть ее, он спустился вниз и увидел, что Захиде ставит на середину стола, вокруг которого собралась вся семья вместе с каким-то гостем, кастрюлю с супом, и с радостью заметил, как блестят каштановые волосы Ипек. Когда он садился туда, куда ему указали, рядом с Ипек, он на какой-то момент с гордостью ощутил, что все присутствующие за столом знают об их любви, и тут заметил, что гость, сидевший напротив, – издатель газеты «Серхат шехир» Сердар-бей.

Сердар-бей так по-дружески ему улыбнулся и пожал руку, что Ка даже на мгновение засомневался в том, что он прочитал в газете, лежавшей у него в кармане. Ка протянул миску, чтобы ему налили суп, потом вложил под столом свою руку в руки Ипек, подвинулся к ней, ощутил ее запах и ее присутствие и на ухо прошептал ей, что, к сожалению, ничего не узнал о Ладживерте. Он тут же встретился взглядом с Кадифе, сидевшей рядом с Сердар-беем, и понял, что Ипек за это мгновение уже сообщила ей об этом. Кадифе была полна гнева и возмущения, но все же смогла выслушать жалобы Тургут-бея по поводу собрания, проведенного в отеле «Азия»: он сказал, что все это собрание было провокацией и что полиция, конечно же, в курсе.

– Но я вовсе не раскаиваюсь в том, что принял участие в этом историческом собрании, – сказал он. – Я рад, что собственными глазами увидел, насколько низок уровень молодого и пожилого человеческого материала, занимающегося политикой в Карсе. Я понял, что с этими глупыми разгильдяями и несчастными людьми никакую политику сделать не получится. На этом собрании, куда я пошел, чтобы выступить против военного переворота, я почувствовал, что на самом деле военные хорошо сделали, что не вверили этим бандитам будущее Карса. Я призываю всех вас, и прежде всего Кадифе, еще раз подумать, прежде чем заниматься политикой в этой стране. К тому же тридцать пять лет назад в Анкаре все знали, что эта крашеная пожилая певица, которая сейчас вращает колесо в «Колесе судьбы», была любовницей министра иностранных дел Фатина Рюштю Зорлу, которого потом казнили.

Прошло больше двадцати минут, как Ка сел за стол, и все это время за столом царила тишина, которую нарушал только включенный телевизор. Наконец Ка сказал, что против него была написана статья, и показал сидевшим за столом газету «Серхат шехир», вытащив ее из кармана.

– Я тоже собирался об этом сказать, но не мог решиться, потому что боялся, что вы поймете меня неверно и обидитесь, – сказал Сердар-бей.

– Сердар, Сердар, от кого и какой приказ ты опять получил? – спросил Тургут-бей. – Стыдно перед нашим гостем, не так ли? Дайте ему, пусть он прочитает чепуху, которую написал.

– Я хочу, чтобы вы знали, что я не верю ни слову из того, что написал, – сказал Сердар-бей, взяв газету, которую ему протягивал Ка. – Если вы подумаете, что я в это верю, вы меня обидите. И ты ему скажи, Тургут-бей, что это – не личное, что в Карсе журналист вынужден писать такие статьи по заказу.

– Сердар всегда получает приказ из канцелярии губернатора и всегда кого-нибудь поливает грязью, – сказал Тургут-бей. – Ну-ка, прочитай это.

– Но я ни во что не верю! – с гордостью сказал Сердар-бей. – И наши читатели не поверят. Поэтому бояться нечего.

Сердар-бей прочитал статью, делая в некоторых местах драматические и насмешливые акценты и смеясь.

– Как мы видим, бояться нечего! – сказал он после этого.

– Вы атеист? – спросил Тургут-бей Ка.

– Папа, речь не об этом, – сказала Ипек с гневом. – Если эту газету распространят, то завтра его убьют на улице.