Снег Энцелада

Улицу Береговую населял несомненно элитный контингент, это легко определялось по диковинным для Чагинска стриженым лужайкам, невысоким редким заборам и белому цвету стен коттеджей. А еще по тому, что улица имела только одну сторону, нечетную, на четной росли вишни и яблони. Наверное, раньше была и четная, но потом обитатели, облюбовавшие сторону нечетную, выкупили противоположные дома и снесли их, чтобы те не оскверняли пейзажа. Лично я так бы и сделал.

Дом Федора я легко опознал по припаркованной полицейской машине, он располагался на улице первым, думаю, не случайно, в качестве бастиона от прочих горожан, если вздумают шастать.

Дом как дом, двухэтажный пеноблок, обложенный состаренным псевдоитальянским фальш-кирпичом, аккуратный, безликий, с красной черепичной крышей и цветочным балкончиком. Гараж на две машины. Двухэтажная баня-гостевой дом. Стандарт. А вот территория просторная и живописная, пологой террасой к Ингирю, обложенный валунами родник и ручеек от него, вросшие в землю руины еще довоенной водокачки, отличный вид. Широкий задний двор, клумбы и грядки, надувной бассейн; под навесом гриль-зоны я нашел Федора.

Он сидел в железном кованом кресле, на журнальном столике перед ним лежал мертвый хорек. Рядом с трупиком стояла бутылка виски, к креслу был прислонен карабин «Сайга», Федор был слегка пьян. Умеренно пьян и печален.

— Посмотри, чего сделали… — сказал он, указав на хорька. — Убили…

Мортал хорек. И кованая скамейка. Бывает. Чагинск.

— Твой?

— Фантик, — Федор погладил трупик пальцем. — Безобидное существо, я его вот таким взял… Фантик…

Шмыгнул носом.

— Такой добрый, такой любопытный, никого не трогал…

Клыки у Фантика были вполне себе, с полмизинца.

— На обед приехал, захожу, а он лежит на видном месте…

Федор указал на Фантика.

— Окучником шлепнули.

Федор указал на окучник.

— Фантик очень доверчивый был, как ребенок… На руки шел, любил людей…

Подполковник схватил бутылку, отпил из горлышка.

— Рыбным фаршем питался, молоко пил, безобидный…

— Ну… может, он…

— Это все ложь! — перебил Федор. — На хрена ему их вонючие курицы?! Вонючие курицы вонючих куриц! Он курятину-то не ел, только крабовые палочки, только яйца, сыр… Скоты…

И еще отпил.

— Что за люди?! — спросил Федор. — Что за подлые люди?! Как кому справку надо или целевое, так «Федя помоги, Федя выручи…». А как самим… Что он им сделал?!

Я промолчал. Федор был пьян сильнее, чем я предполагал.

— У тебя же камеры, — я указал пальцем. — Найди, да и все.

— Это муляжи, — вздохнул Федор. — И эти сволочи знали, тут все про всех знают, это проклятый город…

Федор поставил Фантика на лапки. Хорек уже окоченел и послушно поставился. Глаза начали сохнуть.

— Я представляю его состояние, — Федор взболтал виски. — Он дался в руки, а они его окучником…

— Может, он от старости умер? — предположил я.

— Нет, смотри…

Федор раздвинул шерсть на голове хорька. В черепе явственно различалась продолговатая красная вмятина.

— Его убили.

Федор выпил. Я испугался, что сейчас Федор попросит, чтобы я похоронил еще и Фантика. Что ему не позволяет должность, но он хочет, чтобы Фантика проводили достойно, по-человечески. И за это он будет мне космически благодарен.

— Я покажу этим уродам, — угрожающе пообещал Федор. — Я… я всех их… в качестве самообороны…

Похлопал «Сайгу» по стволу.

— Или нет, я лучше придумал, — подполковник ухмыльнулся. — Я Фантика на новом кладбище похороню! Как полагается — с памятником и с гробом! Пусть эти твари с ним рядом лежат!

— Вряд ли это одобрит… городская администрация…

Федор выразительно плюнул, продемонстрировав нигилизм по отношению к чагинской муниципии.

— Да плевать на администрацию! Я сам здесь администрация! Пусть эта сволота только рот откроет!

Он отпил.

— Я закажу надгробие, такое…

Федор стал рассуждать, что не пожалеет средств и связей — и устроит похороны своего любимца по высшему разряду. На лучшем месте кладбища. А убийц он найдет оперативными методами, и вот уж тогда им мало не покажется. Он снова потянулся к «Сайге», но промазал и упал, зацепив стол, отчего Фантик тоже упал.

Федор не стал подниматься.

— А мне ведь предлагали, — сказал он. — Предлагали убраться по-человечески, было хорошее место в Подмосковье, в таможне, а я остался… Витя, на хрена я остался…

— Судьба, — ответил я.

— Нет, это не судьба, я… я прилип здесь, как муха в битум врезался. Я же хотел уехать… сколько раз хотел, а все не уезжал, типа уедешь — майора еще десять лет будешь выхаживать… А на хрена мне майор? На хрена мне полковник? Эта сука даже рожать не хочет… А ты зачем пришел?

— Ты хотел вчера поговорить.

— Я? — тупо спросил Федор.

— Ты.

Продолжая лежать на плитке, Федор ответил:

— Точно. Я тебя предупредить хотел, Витя… Как старый друг… Они вчера договаривались валить.

— Куда?

— В… Суди… славль! В Судиславле есть такая бабка, она заговаривает… Все заговаривает…

Федор хихикнул.

— У Глашки со здоровьем нелады… она нервная, в психушке полежала.

— Что?

— А ты не знал? Ну, про такое не станешь рассказывать… Да ерунда, месяц всего, нервный срыв… Здесь у всех нервный срыв, смотри!