Снег Энцелада

Зинаида Захаровна удалилась, я выпил, Зинаида Захаровна вернулась с папкой и с новыми бутылками. Коньяк, бурбон, ракия, вазочка со льдом. Я бурбон не люблю и никогда со скотчем не мешаю. То есть не мешал никогда прежде и уж тем более никогда не осквернял напитки льдом, но принесенный бурбон оказался весьма редким восьмилетним сортом. Я решил его попробовать, плеснул на полпальца. А Зинаида Захаровна налила себе не коньяк, а ракию.

— Вильямовка, — пояснила Зинаида Захаровна и качнула бокалом. — Если хорошенько охладить и добавить лед… песня! Будем здоровы!

Мы чокнулись.

— Мне кажется, новый памятник лучше.

Зинаида Захаровна протянула папку. Бурбон оказался на высоте. Я рассчитывал на большее, но все равно неплохо, ацетон слабым послевкусием не бьет в нос, градусы чувствуются умеренно, привкус жженого дуба, напротив, вполне отчетлив. Зинаида Захаровна хлопнула вильямовку залпом. Судя по грушевому запаху, ракия качественная. Я отхлебнул бурбона еще и открыл папку.

Проект памятника Макарию выглядел монументально. Макарий сидел верхом на лошади, а сама лошадь сливалась со скалой, казалось, что Макарий вырастает прямиком из камня, и вообще, кентавр Макария и гранита, состоящий из грубых углов, в руках меч; пахло грушей, я решил попробовать вильямовку. Когда-то в Белграде я пробовал вильямовку и уху из сома…

— Вот и правильно, — поддержала меня Зинаида Захаровна. — Но обязательно добавьте лед…

Я добавил лед. Это действительно раскрыло вкус вильямовки, грушевый аромат повис над нами ощутимым облаком.

— Ты обязан написать книгу, — сказала Зинаида Захаровна. — У тебя нет другого выхода! В прошлый раз ничего не получилось, но в этот все будет иначе, ты уж мне поверь. Назвать ее надо… Надо ее хорошенько назвать… У тебя есть варианты?

— Я рассматривал несколько…

— А ты не хочешь еще кое-что посмотреть?

Я не успел отказаться, Зинаида Захаровна включила телевизор и принялась перебирать настройки.

— Такого смешного ты еще не видел, — приговаривала она. — Все, что в Интернете напихано — ерунда, а вот тут смешное так смешное!

Зинаида Захаровна запустила воспроизведение.

Река, похоже что Ингирь, но в нижнем течении — шире в два раза и вода седая, утро и рыбаки на глиняном пляже. Рыбаки тащили сети, а в них колыхалось нечто большое. Сети шли едва, а когда поплавки выправили на мель, стало видно, что в сетях человек.

«Ихтиандр завяз», — сказал один из рыбаков, остальные засмеялись. Мэр Механошин. Его было сложно узнать, я догадался, что это мэр исключительно из контекста.

— Сейчас самое смешное начнется, — пообещала Зинаида Захаровна. — Сейчас!

Действительно, началось смешное: рыбаки достали Механошина на глиняный берег, и теперь мэр барахтался в глине среди тины и некрупной плотвы. Совершенно голый, но при этом в резиновых ластах.

«Водяного поймали», — сказал рыбак.

«У него что, нет члена?» — спросил другой.

«Это же Ихтиандр».

Зинаида Захаровна засмеялась.

А Механошин заревел с необычайной пронзительностью, примерно как старый морж. И выглядел он примерно так же, в серой глине, морщинистый, пузатый и глупый, с искренней болью в голосе, Ихтиандр, сын прорухи, все-таки накрепко укоренен в русском архетипе.

— Мне кажется, судьба к Александру Федоровичу была… — Зинаида Захаровна подняла бокал.

— Иронична, — закончил я.

— Чрезвычайно точно сказано!

Зинаида Захаровна выключила телевизор. Мы выпили.

— Давайте обсудим перспективы, — сказала Зинаида Захаровна. — Поверьте, Виктор, вы не пожалеете.

— Я подумаю, — сказал я. — Конечно, в сложившейся ситуации…

Зинаида Захаровна резко обхватила меня за плечи и прищемила верхнюю губу своей металлокерамикой, а потом вцепилась в язык. Это произошло так неожиданно, что я не успел оказать осмысленное сопротивление, Зинаида Захаровна стремительно наступила, и я уселся на диван.

— Но…

Договорить не успел, Зинаида Захаровна опять начала целоваться, целовала примерно минуту. Я ответил. Сугубо из вежливости, когда тебя целуют так интенсивно, глупо сидеть истуканом, Зинаида Захаровна могла подумать, что меня смущает ее возраст, ну и что я…

Кажется, Зинаида Захаровна брилась, верхняя губа у нее была шершавая.

— Зинаида Захаровна…

— А вот был такой случай, — Зинаида Захаровна слегка отодвинулась. — Как-то раз Макарий, еще когда он боярином служил, возвращался по улице домой…

Зинаида Захаровна облизала губы.

— Идет, значит, Макарий, идет, а из подворотни бык — шмырк!

— Из подворотни?

— Ну, из переулка, какая разница…

Зинаида Захаровна вздохнула. Вильямовка и коньяк составили весьма оригинальный аромат, не неприятный, скорее, выразительно домашний.

— Так вот, бык, одним словом. Озверевший такой бык. Это сейчас быки как моськи, а раньше как два теперешних…

Зинаида Захаровна погладила мою руку.

— Макарий хотел обойти, а бык всю дорогу заступил и говорит… и говорит…

Зинаида Захаровна положила ладонь мне на колено.

Хотя бы телефон. Пусть зазвонит телефон. Роман. Федор. Вайатт Эрп. Но связи не было.

Телефон не зазвонил.

— Не пущу, говорит…

Зинаида Захаровна шершаво лизнула меня в шею.