Снег и Сера

— Я больше боюсь, что твоя сестра прикажет меня убить, когда всё закончится, — Ганс как раз-таки размышлял, стоит ли открыть магу серы и пламени все карты, и, взвесив за и против, решил всё же озвучить свои сомнения.

— С чего бы это? — Ашая выдвинула слона.

— Ну, знаешь, я буду слишком много знать, я не из этих мест, и это легче, чем заплатить мне…

— Моя сестра не такая, — она сначала протянула руку к фигуре, а затем подняла на него глаза.

— А какая? — он пристально посмотрел ей в глаза.

— Она очень добрая, заботливая… — начала перечислять Ашая, взяв в руку фигуру.

Ганс перевёл взгляд вниз на доску и видел, как слон коснулся предназначенной ему клетки.

— Для тебя, — Барон выставил пешку так, чтоб она защищала его короля, и поднял взгляд на партнёра по игре. — Но не для меня. Я чужак, не из вашей семьи, не из вашего народа.

Ашая опустила глаза и задумалась. Он был прав, одному Богу известно, что было в голове у её сестры. Она могла положиться на неё, но они… Асатесса задушила прошлого владыку, и это покушение она планировала не один год, что говорило о её умении действовать жёстко.

— Я попрошу… нет… потребую, чтобы она сохранила вам жизнь, — передвинула ладью маг серы и пламени. — Вы мои гости, которых я пригласила. Это позорит меня, если я позволю вам умереть от рук моей семьи.

— Этого хватит? — Ганс не глядел на Ашаю, он вывел второго слона на середину поля.

— Я защищу тебя грудью, пусть сначала убьёт меня, — чинис подняла полный твёрдой решимости взгляд.

— Это очень… смело с твоей стороны, — поднял на неё взгляд в свою очередь Барон. — Но зачем тебе это?

— Потому что… — произнесла тихо Ашая, у неё в горле стал ком и на глазах навернулись слёзы.

— Тебе шах и мат, — хитро улыбнувшись проговорил Ганс.

— Что? — не поняла та, но опустив глаза, осознала, что попала в ловушку Барона. — Ну и сволочь…

Ашая не успела договорить, когда он уже перегнулся через доску, правой рукой сбил фигуры, а левую запустил ей в волосы, и их губы слились в поцелуе.

Глава 39. Воля Асатессы

Никто в замке не осмеливался говорить о характере ранений Повелительницы во время неудавшегося покушения. Но Ганс знал об увечье из рассказа Кольгримы. Асатесса смотрела на него только одним глазом. Тем не менее, годы во дворце Вечного Господина приучили его не пялится на что-то, даже если это выглядело ужасно.

— Долгих дней жизни тебе, о Повелительница, — преклонил колено Ганс и Абдигааш вместе с ним.

— И вам долго жить и здравствовать, — ответила Асатесса указывая, чтобы они поднялись. — Я безмерно рада, что вы доставили мятежника Савата. Однако не могу судить его пока он… в таком состоянии. Мне доложили, что вы крепко его побили. Могут поползти слухи, что я пытаю высокородных.

— Он оказал нам сопротивление, и был ранен в бою, — выпрямился во весь рост Ганс. — Его пленение не было лёгким. Кольгриму, чернокнижницу, что сделала возможным проникновение в крепость, и также клялась вам в верности, схватили люди мятежника.

— Мне говорили, что вы вернулись лишь вдвоём, — Повелительница сверлила собеседника единственным уцелевшим глазом. — И я не думаю, что они причинят ей вред, пока их господин у меня.

— Они могут пойти на переговоры, — спокойно ответил Барон. — Я понимаю, что князь Сават очень важен для вашего следующего хода. Однако счастливое освобождение преданной вам слуги, не пожалевшей себя при исполнении вашего поручения, также, безусловно, покажет вашу заботу тем, кто лоялен вам. Несмотря на их… происхождение и… отношения к искусствам отличным от магии серы и пламени.

Асатесса смотрела на собеседника мутным взглядом. Тот выполнил своё домашнее задание на пять с плюсом и уже знал о декрете для магов, проповедующих учения, отличные от основного. Хотя это и не было тайной, об этом можно было узнать, просто пройдя по коридору. Судачили о скором прибытии во дворец всяких чернокнижников и заклинателей льда и тьмы много. Ганс развернул вызволение Кольгримы в политическое русло. Повелительница не собиралась бросать чернокнижницу «в лапах» прихвостней Савата по двум причинам. Во-первых, она была ценной фигурой, способной сделать многое. Во-вторых, той, что спасла её от демона и могла, при необходимости, спасти ещё раз, судьба Кольгримы не была безразлична. Но то, как выглядело дело в голове Асатессы теперь, не оставляло ей выбора. Жест доброй воли превращался в обязанности и это её откровенно злило.

— Я немедленно пошлю людей, которые договорятся о вызволении узницы, — наконец проговорили Повелительница.

— С вашего позволения, я бы возглавил этих людей, — произнёс Барон, коротко поклонившись.

— Нет, — не терпящим возражений тоном, произнесла Асатесса. — Я направлю князя Немиса для этой миссии. Он лучше справится с этой задачей. Переговоры с чужеземцами, что только похитили их князя не приведут… к желаемому результату, — она вскинула брови в привычном жесте, но тут же поморщилась, так как натянутая кожа сразу дала знать о ране.

— Я могу сопровождать их тайно, — предложил Ганс.