Снега моей души

Но всё же, на его столе прочно и надолго заняли место две книги – так они были хороши. В одной из них освещались проблемы дистанционного управления работами с радиоактивными образцами, и приводились всевозможные, прямо скажем – красивые, решения тех или иных задач, а вторая была строго академическим изданием. В ней описывались методы разделения сложных смесей радиоактивных элементов. Эта книга была взята им в библиотеке, как говорится «навсегда» – её списали по его просьбе, как утерянную, а взамен он принёс целых две, но проще по содержанию и толще по объему. За цвет переплёта он называл эту книгу «Синяя».

До сего дня Виктор не может понять, почему именно в тот день он открыл эту книгу на предпоследней, завершающей эту красоту, главе, хотя до этого читал только первые её разделы.

А день потихоньку подходил к своему перевалу – обеденному перерыву.

Как бы ни был занят человек работой, но выработанный годами, трудовым распорядком, и подкреплённый выделяемым желудочным соком, инстинкт брал своё.

Путь до рабочей столовой был достаточно долгий – почти километр и коллеги обзванивали друг друга, чтобы набрать компанию для этого перехода и последующей трапезы.

Рассеянно перелистывая свою любимую книгу, Виктор рассматривал диаграммы разделения изотопов, почти не вникая в смысл изображенного, и исподволь ожидал такого звонка.

И он раздался.

Удивленно глядя на Виктора, лаборант протягивала ему телефонную трубку. На вопросительный взгляд, страшно скорчила лицо, ткнув пальцем в потолок. Это означало, что звонил начальник центральной лаборатории. Звонил Сам.

И это встревожило, так как в их маленькой группе такое бывало не часто, вернее – не было никогда. И означало это, что где-то или в чем-то он, Виктор, был не в курсе.

Как искры, промелькнули мысли о возможных причинах появления Самого на их небосклоне. Первое, что пришло в голову: ошибка в расчетах, брак!… Но Виктор тут же отмёл этот вариант потому, что «этого не может быть никогда!»

За те короткие мгновенья, пока тянулся к трубке, он успел проанализировать ещё с десяток возможных вариантов причины звонка, тут же отмести их, вспотеть и успокоиться. Причиной столь панической реакции была сакраментальная фраза, которую однажды при нём произнёс, как отрезал, Сам: «Что бы здесь не случилось – виноват всегда аналитик! Запомни – всегда!» С этим изречением, спорить, мягко говоря, было трудно, так как Сам по специальности был технологом, и считал, что они, технологи, являются царями и богами на производстве, кормильцами и отцами родными для всей остальной нетехнологической, почти планктоновой, среды. Сие высокомерное отношение «к остальной братии» вбивалось в их технологические головы ещё на студенческой скамье учебного заведения, которое располагалось в глухом сибирском городке-тупике, а так как выпускниками этого заведения из тупика кишели все углы предприятия – спорить не хотелось…

Итак, звонил начальник центральной лаборатории, или Сам – так его называли подчинённые.

Сам – это была легендарная фигура. Виктору много рассказывали о его характере, тяжелом и непредсказуемом; шепотом передавали легенду о драке «на производственные темы», которую учинил Сам во времена своего становления, как технолога в цехе, «размашистой» матершинине на всякого рода разборах, и ещё о многом таком, что делало объект рассказов в глазах Виктора таинственным и суровым небожителем, который изредка опускается на землю для раздачи всевозможной силы пинков.

На работу, кстати, Виктора принимал тоже Сам – не поленился, пришёл в отдел кадров и устроил тяжёлый и каверзный допрос – почти проэкзаменовал. Виктор на ту встречу ждал какого-то Очень Большого Человека, а из темноты февральского вечера, резко, как черт из табакерки, появился дядька в затёртом, когда-то белом, военном полушубке и помятой шапке из зайца, с «Беломориной» в зубах. Такой прыти в познаниях, с которой этот дядька навалился на него, Виктор не ожидал, поначалу растерялся, но, узрев некую иронию в злом, как ему показалось, прищуре экзаменующего, успокоился, взял себя в руки и, можно честно сказать, толково отбился. Дядька тогда хмыкнул, снова как-то нехорошо сузил глаза и кивнул кадровику: «Ладно, Спартак, оформляем. Надеюсь…». После сказанного развернулся и, не прощаясь, упал в темноту. Да, именно упал – такая у него была манера ходить. Он не шёл – падал вперёд, резко размахивая руками и немного забрасывая их за спину. Однажды Виктор даже передразнил эту манеру ходьбы, показывая её товарищам в длинном коридоре. Передразнивая увлёкся, и не заметил, что сзади него шёл объект пародии… От испуга и неловкости Виктор и коллеги, до этого хохотавшие, остолбенели, а Сам, остановившись, промолвил: «Что, на самом деле так?» И упал дальше…

Прикрыв трубку рукой, Виктор откашлялся и назвался. В ответ он услышал нечто такое, что никоим образом не вязалось с образом Самого!

Начальник представился мягко, даже как-то вкрадчиво, и, назвав его по имени, попросил (!) срочно зайти к нему в главное здание, мол, все уже собрались и ждут только его, Виктора…