Снега моей души

«Однако! Что это я? Уж, не к людям ли потянуло? Старею…» – недовольно подумал он.

Собрав фотоаппарат в чехол, он наклонился к рюкзаку, чтобы положить аппарат внутрь, да так и застыл в этой позе.

До него долетел запах…

Вернее, это был ещё не сам запах, а некие обрывки его, отдельные фрагменты, если будет угодно. Но тот, кто хоть раз встречался с ним, этим запахом, в жизни, тот никогда его не забудет. Даже несколько молекул от него, проникая глубоко в мозг, оставляли там о себе память навечно. Миллионы запахов мира не могут сравниться с ним, эти королём королей.

И Сергей сразу же узнал его.

Это был запах мертвечины.

VII

Первое, что пришло Сергею в голову, была мысль о погибшем звере. Мало ли смертей в тайге – почитай, каждый день кто-то кого-то догоняет и съедает, затащив в укромные места. Таких мест он встречал великое множество: соболь ел куропаток – перья кругом, волк жрал кабаргу – обрывки шкуры, обглоданные кости и копыта, медведь питался кем-то – почти та же самая картина… Но такие места не смердели – чисто на них всё подъедалось. Другое дело, если кто-то крупный погиб не так давно, уже начал разлагаться, а зверушки всякие ещё не начали делать своё дело – то ли лежит пропастина на скалах, то ли в воде притоплена.

Сергей выпрямился и начал принюхиваться, пытаясь определить направление на запах. Сначала у него ничего не получалось – ветер перестал метаться и теперь дул в одном направлении – вверх по каньону.

Но вот он затих, и обоняние Сергея чётко уловило запах смерти. Теперь он медленно втягивал воздух, одновременно поворачивая голову, как локатор – искал направление, откуда шёл дух.

И ему это удалось.

Запах поднимался из каньона, вернее, из той его части, которая расширялась и представляла собой большую поляну почти овальной формы. Как раз туда и собирался спуститься Сергей, считая, что эта поляна – идеальное место для мытья золота. Если и есть шурфы – там им самое место.

И он начал двигаться в этом направлении, не теряя из виду русло ручья – появление незнакомца не исключалось, несмотря на наступающий вечер.

Пройдя последнюю стланиковую стенку и спустившись по крутому, градусов под сорок, склону, Сергей вышел на галечный берег ручья. До водопада оставалось пройти длинный изгиб косы и повернуть за скалу – за ней гудело это чудо.

И сразу же в глаза Сергею бросились кучи камней, там и сям разбросанные по берегу.

Вот значит как! До песочка здесь добирались, получается. А инструмент? Найду инструмент – людей посчитаю… Двигаясь по косе, Сергей внимательно осматривал берег ручья и склоны каньона, в поисках примет, которые указали бы на спрятанные орудия промывки.

Чуть в стороне от косы, там, где галечник уступал место чахлым побегам тальника, просматривалась небольшая, чистенькая полянка, поросшая невысокой травой. Уже проходя мимо этого места, Сергей обратил внимание на какой-то предмет, чернеющий на краю этой полянки – почти под обрывистым склоном каньона.

Повернув в сторону полянки, он продрался сквозь гибкое многорядье тальника и увидел, что чернеющим предметом, привлёкшим его внимание, была невысокая каменистая куча – обваловка то ли шурфа, то ли какой-то неряшливой копки. Оглянувшись по сторонам, Сергей сделал несколько шагов по направлению к этой куче и остановился, задохнувшись.

По его лицу ударил плотный, сладкий и липкий запах мёртвой плоти!

Он был настолько сильным, что Сергей, забыв про всё, ринулся обратно на косу.

Да там не зверь – человек лежит! Зверь по-другому пахнет… – от этого страшного открытия ему стало зябко, даже волосы на руках поднялись дыбом.

Что же делать?! Что теперь делать-то?! Смотреть надо, а не могу! Но смотреть-то надо… Страшное дело-то какое! Сергей лихорадочно сдёрнул рюкзак, открыл его и достал старенькую футболку. Подумав, разорвал её пополам и, свернув вдвое, сделал нечто, похожее на повязку для лица. Ему почему-то вспомнились кадры военной кинохроники, где люди в таких же повязках собирают куски тел в кучи…

И в тот момент, когда он намачивал эту повязку водой в ручье, то ли от холода воды, то ли от того, что пришло решение на действия, он успокоился. Все его страхи и растерянность ушли – как не было их. Сердце сбавило свой бег, пот высох. Он уже не частил дыханием, а почти не дышал – привыкал к тому, что предстояло…

Покопавшись немного в рюкзаке, он достал полиэтиленовые пакеты, которые предназначались для рыбалки – под рыбу, моток изоленты и пару хлопчатобумажных перчаток. Надев хлопчатобумажные перчатки, а следом полиэтиленовые пакеты, обмотал запястья изолентой, чтобы эта защита не слетела, закрыл лицо промоченной повязкой…

И на полянку вышел уже совсем другой человек: готовый ко всему, жесткий, холодный и бесконечно циничный.

Приблизившись к обваловке, он увидел, что в яме, а вернее – в бывшем шурфе, нелепо торчат в разные стороны полуприсыпанные резиновые, раздутые шарами, сапоги.

– Всё, доигрались, суки… – ожесточённо пробубнил он в повязку.

Мертвец лежал на спине и был почти полностью засыпан землёй – только сапоги и виднелись.