Снесла Баба Яга яичко

Тут к бассейну подлетел Мевлудин, который, судя по всему, сбежал с рабочего места, потому что на нем была только его «спецодежда».

– Ну что вы за люди! Да как же вы, дорогая, без меня отмечать начали, а?

– Проходи, проходи, мы тебя ждали! – радостно закричала Беба.

Мевло подхватил бокал шампанского с подноса превратившегося в невидимку официанта, а потом, сбросив шлепанцы, медленно зашел в бассейн, прямо в шароварах, жилетке и с тюрбаном на голове.

– Эх, дорогие мои! Мокнете в бассейне, как соленые огурцы в бочке. Ну, за ваше здоровье, красавицы! И за здоровье моей мамы, я ей как раз на днях деньги послал, чтобы сделала себе новые, красивые зубы, а то сейчас они у нее щелкают, как кастаньеты, – молол Мевлудин. И вдруг, изумленный, застыл с открытым ртом…

В поле его зрения попала маленькая старушка на плавающем шезлонге, в белых гольфах и купальном костюме с резвящимися телепузиками. Мевлудину почудилось, что перед ним какое-то древнее божество.

– Простите, мадам, что я так разболтался, – сказал Мевлудин.

Мадам с какой-то даже юной грациозностью протянула ему свою маленькую сухую руку. Мевлудина растрогала эта ручка, похожая на птичью лапку, и он еще больше устыдился своей болтовни.

– Э, Мевло, добро пожаловать, дорогой, – сказала Беба, которая явно умышленно выбрала для разговора с Мевлудином боснийскую интонацию.

– Э, дорогие, хорошо вам тут пить шампанское и мокнуть в бассейне, – снова раскрыл рот Мевлудин, обращаясь при этом в основном к Бебе.

– Так и ты пьешь и мокнешь, – сказала Беба.

– Может, и мокну, но я бы предпочел другое!

– А почему? – заинтересовалась Пупа.

– Она знает, – сказал Мевлудин и ткнул пальцем в сторону Бебы.

– Рассказать им? – спросила Беба.

– Расскажи, дорогая, расскажи, скрывать мне нечего. Скрывают обычно хорошее, а несчастье само брыкается да голую задницу показывает!

– Мевло влюбился, – объяснила Беба.

– В кого? – спросила Пупа.

– Да ты ее знаешь, та маленькая американка, мы тебе рассказывали.

– Я смотрю, ты и так уже всем все сама разболтала! – рассердился Мевлудин.

– Вовсе не всем, правда, не всем: никто, кроме нас трех, не знает!

– Кукла знает.

– Ну, так это и есть три, скажешь, нет?!

Дамы расхохотались.

– Даа, вам-то хорошо животики надрывать! – сказал Мевлудин.

– Действительно, некрасиво. Мы хохочем, а девочка осталась без отца… – сказала Беба.

– Да простит Бог душу уважаемого мистера Шейка, – сказал Мевло.

– Когда это случилось? – спросила Пупа.

– Вчера.

– Как?

– Просто откинул коньки, и все.

– Как?

– Подавился мячиком для гольфа.

– Какая жизнеутверждающая смерть! – сказала Пупа.

Кукла молча попивала шампанское, а Мевло, Беба и Пупа комментировали «жизнеутверждающую» смерть мистера Шейка и философствовали на тему «сегодня ты есть, а завтра тебя нет». Казалось, этот разговор Куклу особенно не занимал. Тем не менее она вздрогнула, когда до ее ушей долетело Пупино замечание:

– Прекрасно. Теперь нет преград на пути к вашему счастью! – сказала Пупа, вытянув длинную шею и направив на Мевлудина светлый взгляд.

«Как она вдруг оживилась!» – подумала Кукла, которую встревожила неожиданная Пупина разговорчивость. Обычно Пупа в основном дремала или молчала, и такая резкая перемена поведения, как ей показалось, не предвещала добра.

– На пути к своему счастью стою я сам, как бревно поперек дороги, – ответил Мевлудин.

– Мевло считает, что он недостаточно хорош для той девушки, что он не знает английского – и это правда – и что у него нет хороших манер, – пояснила Беба.

Тут Пупа слегка приподнялась на своем шезлонге и серьезно спросила:

– Вы в присутствии девушки в носу ковыряете?

– Не ковыряю, клянусь матерью! – вопрос ошеломил Мевло.

– Вы жадный? – продолжала Пупа.

– Нет, клянусь мамой!

– Запомните, нет ничего хуже жадного мужчины!

– Я не жадный, клянусь именем Тито!

– Вы много болтаете в присутствии девушки?

– Потрещать я люблю, ничего не скажу, но я могу себя контролировать. Да и английского я не знаю, – ляпнул он простодушно.

– Вы красивы, как Аполлон, не ковыряете в носу, не жадный и не слишком много болтаете. С вами все в порядке! – произнесла Пупа тоном врача, на сто процентов уверенного в своем диагнозе.

Беба расхохоталась. Рассмеялась и Кукла, но как-то напряженно, как будто только сегодня научилась смеяться. Ее горло произвело звук, похожий на ржание.

– А кто он такой, этот Аполлон? – шепнул Мевло Бебе.

– Она имела в виду, что ты выглядишь супер и что она не видит, в чем проблема.

– Но что мне с этого толку, если мозгов у меня совсем нет, нисколько, ни грамма! – сказал Мевлудин, обращаясь к Пупе.

– Мозги в твоих руках! – Беба встала на защиту Мевло.

– Беба права. Знаете, сколько я детей вот этими своими руками принесла в наш мир? – сказала Пупа и почему-то приподняла одну ладонь с растопыренными пальцами.

Мевлудин с преклонением, не сводя глаз, смотрел на старушку в шезлонге, которая сейчас напоминала священную курицу, а ее рука казалась ему распущенным крылом.