Снежная пыль (СИ)

— Да уж, чувствую, — пробурчал Рэй, на выдохе прикрывая глаза. Он сам попросил Таиса быть с ним предельно откровенным и ничего не утаивать, так что теперь права обижаться или же возмущаться у него не было.

После того как Босфорца открыл ему правду, Рэй долго не мог прийти в себя, запершись в комнате и даже отказываясь от пищи. Понятное дело, что его затворничество, приобретшее вид безмолвного сидения у окна и наблюдения за жизнью в крепости, было условным, но его уединение никто не нарушал, что дало юноше возможность всё обдумать.

Рэй заставлял себя смотреть на ситуацию как ард: в конце концов, уж лучше Роксан, брат сайя, бравый воин, красивый мужчина, раз уж на то пошло, чем совершенно неизвестный ему варвар, от которого даже не знаешь, чего ожидать.

Сейчас, вспоминая себя буквально несколько дней назад, вессалийский принц фыркнул: будто он мог быть уверенным в этом Роксане, о котором был всего лишь наслышан от Таиса и энареи, — но тогда этот ард казался ему меньшим из неизбежных зол.

Стремительная переменчивость, предрешённость, одиночество, смятенность, растерянность, предательство, ведь он искренне считал Таиса другом, — всё это навалилось на Рэя громадным валуном несправедливости и горечи. Юноша не мог его не то что поднять, а даже сдвинуть с плеч, и кто его знает, чем бы закончились его душевные метания — может, и в объятиях волн Хладного моря — если бы не один случай.

Многое в этой жизни зависит от цепи случайностей — вот что понял Рэй, решив ещё раз поговорить с Таисом начистоту, прежде чем принять окончательное решение.

Это был второй раз, когда он увидел Кронзверя в непосредственной близости. Рэй не хотел ни подсматривать, ни подслушивать, ни тем более вмешиваться в планы Таиса и личную жизнь Ареса, но эти двое почему-то оставили дверь приоткрытой, и юноша решил, что упустить такой шанс из-за каких-то там правил приличия будет глупо.

Рэй не понял и половины из того, о чём Кронзверь говорил со своим будущим эори: они то общались на ромейском, то переходили на ардский, словно скрывали содержание своей беседы то ли от любопытных ушек энареи, то ли от самого замеченного, но проигнорированного вессалийского принца. Хотя, учитывая то, что юноша услышал, лучше бы он не понял вообще ничего.

Суть разговора была проста: предстоящая матримониальная церемония. И она была ужасной. Нет, унизительной, вопиющей и вообще выходящей за любые рамки приличия. Как оказалось, после большого пиршества варза и его эори к их единому ложу сопровождают несколько мужчин, кровные родичи, опекуны или наставники, дабы удостовериться в том, что союз консумирован. Проще говоря, эти варвары наблюдают за тем, как варз впервые совокупляется со своим эори. Ужасные, дикарские обычаи, которые Рэй не понимал и с которыми категорично отказывался мириться.

Очередное потрясение могло стать для него последней каплей. Юноша в тот момент столь живо представил себе это: как он и Роксан… А они все смотрят. Смотрят своими прищуренными, тёмными глазами, пошло улыбаясь и бросая в их адрес скабрёзные словечки. Уж лучше сразу с башни и в море, чем пережить такой позор. И Рэй спрыгнул бы. В тот момент он не мог думать ни о чём, кроме того, что не вынесет подобного надругательства над своей честью, но его остановил Таис.

Босфорца не уцепился в его руку, когда он уже стоял над пропастью, не увещал и не пытался достучаться до его опалённого правдой разума, не бдел его и не окружал заботой. Таис просто говорил с Кронзверем. Спокойно и уверенно. С достоинством. Величественно держа голову и не выдавая ни единой своей эмоции. Они с варзом говорили о столь порочных, грязных, отвратительных вещах, но на лице Босфорца не дрогнул ни единый мускул. Наоборот: казалось, что Таис, даже следуя варварским законам, всё равно сам строит свою судьбу.

— Я не приму многоликих богов, Великий сай, — ровно отвечал могучему варвару Босфорца. — На шее я ношу крест Творца, и с ним же меня предадут вашему погребальному огню.

— Наши боги, в отличие от вашего единого, признают и Творца, и даже хансинских дэвов, — не менее спокойно, слегка кивнув, ответил Арес. — И ты, Таис Багрянородный, можешь поклоняться хоть всем богам всех семи миров. Главное — сила твоей веры, а не имя того, кому ты возносишь молитвы.

Кронзверь говорил с Таисом как с равным. Он слушал его, более того, прислушивался к его словам и желаниям. Да, не шёл на поводу и в большинстве случаев отвечал категоричным отказом, но и того отношения, словно перед ним несмышлёный ребёнок, не было. Арес видел перед собой юношу, готового обучаться, стать частью Арды, следовать за её вождем, быть ему опорой и высказывать своё мнение, даже если оно шло вразрез с мнением сайя. Арес видел взрослость и опыт, достойный того, чтобы с ним считаться.