Снежная роза

— Здесь, — говорит он, — наш командный пункт. Такие люди, как мы, есть по всему миру, и мы формируем с ними временные союзы для обмена информацией, когда придет время. К тому времени не будет авиасообщения. — Он усмехается мне. — Не будет авиационного топлива.

Я смотрю внутрь. В помещении полно компьютеров, экранов и всевозможного высокотехнологичного оборудования, назначения которого я не понимаю. Неудивительно, что я видела вспышки света и слышала щелчки и стрекотание. Все это постоянно работало подо мной, а я и понятия не имела.

— Вот таким образом мы, верующие, будем связываться друг с другом, — говорит он. — Это уже начинается. Мы не одиноки в нашем видении будущего.

— Ничего себе! — говорю я. — Вы готовитесь к этому всерьез.

— Разумеется. — Арчер улыбается. — Мы пойдем настолько далеко, насколько нужно. Но пока это все, что тебе следует видеть. Просто помни — что бы ни случилось, мы никогда не станем такой дрянью, как правящая миром клика, которая финансирует террористов и репрессивные режимы. Поверь мне, эти парни — орудия зла.

Я молчу, стараясь впитать все это. Он так уверен в себе. Я полна желанием быть рядом с ним, под защитой и в безопасности, как он обещает. Все плохое случится с другими людьми, с теми, кто этого заслуживает. С хорошими людьми все будет в порядке.

— Увидимся вечером, хорошо? — с улыбкой говорит он.

— Вечером?

— В церкви.

Ну конечно. Я забыла о духовной составляющей всего этого.

— Да… если ты думаешь, что мне надо прийти.

— Думаю, да. Это будет та еще вечеринка.

Вернувшись в свою комнату, я сажусь на кровать и стараюсь все это переварить. Вокруг меня идут усиленные приготовления к апокалиптическим событиям, которые я всегда расценивала как нагнетание страха. Может быть, это говорит о нехватке воображения, однако мне никогда не удавалось представить себе распад закона и порядка, людей, сражающихся на улицах за кусок хлеба, голодающие семьи и замерзание в собственных домах. Теперь я могу это сделать с легкостью.

Но здесь можно будет спокойно пережить все это. Сейчас идет подготовка, и когда это настанет, все они будут в безопасности.

Это привлекательная концепция: автономная самодостаточная община, способная обеспечить выживание, когда настанет худшее.

Лучше быть здесь, чем там, снаружи.

Я думаю о вечерней церковной службе. Мне любопытно, какую религию они здесь исповедуют. Арчер так сильно жаждет устроить мир в соответствии со своим видением! Я бы не удивилась, если бы этот мир оказался сотворенным им самим. Я вспоминаю интерьер церкви и невозможность определить ее конфессиональную принадлежность, вызываю в памяти неопределенное описание Сисси того, что в ней происходило когда-то.

Как странно, что она жила здесь и что здесь жила семья Арчера.

Я хмурюсь. Я не знаю, сколько лет сестрам, но наверняка под семьдесят. Если они родились здесь, могли ли они знать двоюродную бабку Арчера? Арчер говорил, что, когда он родился, его отец преуспевал, так что это маловероятно. Если я увижу Мэтти и Сисси, то спрошу у них, знают ли они что-нибудь о Кендаллах.

Я встаю и иду к зеркалу. Я не смотрелась в него давным-давно, и слово «вечеринка» заставило меня забеспокоиться. Возможно, я не способна конкурировать со здешними красавицами, однако мне по-прежнему хочется хорошо выглядеть. И все же я не могу не ахнуть, когда вижу свое отражение. Мои белые волосы отросли, у корней они темные, так что теперь я похожа на барсука, а вдобавок они сухие и помятые из-за отсутствия должного ухода. Мое лицо тоже сухое и изможденное как никогда. Неужели это я? Я никуда не могу пойти с такой внешностью.

София стучит в дверь и зовет:

— Рейчел! Ты готова? Пора идти.

Я открываю дверь. Она изумленно глядит на меня.

— Ого! Ты выглядишь великолепно. Что ты сделала с волосами?

— Просто покрасила корни.

Я привезла с собой коробки с краской, чтобы поддерживать новое обличье, и провела вторую половину дня в пластиковых перчатках, размазывая эмульсию по всему скальпу. Мне немного стыдно за то, что я беспокоюсь о своей внешности, но это действует успокаивающе и в то же время тонизирует меня, так что я позволяю себе получить некоторое удовольствие. Я даже воспользовалась увлажняющим кремом и тушью для ресниц. Насколько ужасно я должна была выглядеть, если София думает, что теперь я выгляжу великолепно? Сейчас я с трудом выдерживаю экзамен.

Она критично рассматривает мою одежду.

— Вообще-то ты должна носить белое. Есть у тебя что-нибудь?

Я смотрю на свои джинсы и полосатый джемпер.

— Это то, что оставалось в моей комнате. У меня есть льняные брюки.

— Хорошо. Надевай их. — София без смущения смотрит, как я раздеваюсь и надеваю мягкие белые брюки и белую футболку.

— То, что надо, — говорит она, когда я заканчиваю. — Подходит к волосам.