Снежная роза

Кейт цепляется за Каз, впиваясь пальцами ей в руку. В тот момент, когда Каз думает, как бы им разбудить Ади, его голубые глаза открываются, он медленно поворачивает голову и видит Кейт, стоящую у двери. Он моргает и улыбается, его лицо озаряется. Потом он говорит:

– Мамочка, я знал, что ты придешь.

Глава сороковая

Каз отвозит меня в мой дом и звонит, чтобы вызвать такси, которое довезет ее до дома. Я сижу на диване, немного ошеломленная, а она суетится, включает отопление, варит мне чашку черного кофе – молока в холодильнике нет – и беспокоится, как я буду справляться.

– Со мной все будет хорошо, – говорю я.

– Ты должна поесть, – заявляет она. – Что ты сегодня ела? Тебе нужно восстанавливать силы. – Когда она видит, как мало это значит для меня, она меняет тактику. – Ади нужно, чтобы ты ела. Ради него ты должна быть сильной.

– В шкафу есть спагетти, – говорю я, – и банка болоньезе. Этого мне будет достаточно. Завтра я отправлюсь за покупками.

– Ты не вернешься назад к этому странному бородатому парню и его команде, а? – спрашивает она.

– Вернусь, – твердо говорю я. – Я должна. Но мне не обязательно встречаться с Арчером. Не беспокойся. Я не собираюсь присоединяться к секте и позволять промывать себе мозги.

– А все-таки что он там делает? – интересуется она, заглядывая в шкаф под лестницей и доставая оттуда бутылку красного вина. – Хочешь выпить?

Я пожимаю плечами.

– А я выпью бокал. Мне это требуется. – Она идет в маленькую кухню, чтобы поискать штопор. Дом крошечный, но меня вполне устраивает. Мне понадобится что-то большее, когда Ади вернется из больницы. Каз возвращается с двумя бокалами вина и ставит один передо мною. – Так кто этот парень?

Я немного рассказываю ей об Арчере, о его теориях и групповых практиках. Каз слушает. Отчасти мой рассказ ее впечатляет, отчасти забавляет.

– Выживальщики-многолюбы, – говорит она, потягивая вино. – Нет… выживальщики-многолюбы с понтами. Потрясающе! Ручаюсь, газетчики были бы счастливы.

– Он говорил много разумного, – говорю я. – По крайней мере, тогда мне так казалось. Представлялось, что он все расставил по своим местам. Он лечил меня своими способами, и это действительно работало. Я это чувствовала – силу и свет, они вливались в меня, и мне становилось лучше.

– Тебя может исцелить кто угодно, если ты этого захочешь, – говорит Каз уже более серьезно. – Тут самое главное – желание исцелиться. Возможно, тебе был нужен кто-то вроде него, чтобы помочь со всем смириться.

– Да, возможно. – Я думаю о том, какой невероятно убедительной была жизнь в доме вместе с Хедер, какой она была реальной. И какая отчаянная бездна небытия разверзлась передо мною, когда я оказалась вырванной из моих фантазий. Мне действительно было необходимо, чтобы кто-нибудь наполнил меня светом и жизнью, вытащил из пучины отчаяния. И Арчер это сделал. Однако в душе я знала, что безопасность, которую он мне обещал, была всего лишь иллюзией, просто другим способом избавиться от боли.

– Хочешь, я приготовлю тебе спагетти? – спрашивает Каз и встает.

– Нет, я справлюсь сама, честное слово. А ты поезжай. Я так устала. Пожалуй, я скоро отправлюсь в постель, а то я ни на что не гожусь. Не могу даже разговаривать.

– В другой раз? – спрашивает она и допивает свой бокал. – Я всегда буду рядом, если тебе понадоблюсь.

Я улыбаюсь ей:

– Я это знаю, Каз. Спасибо. Спасибо, что ты остаешься со мною в плохие времена.

– Я буду рядом, пока тебе не станет лучше, но никто ничего от тебя не ожидает. Никто на тебя не давит. Тебе надо со многим разобраться, и если тебе нужно для этого время, это нормально. Оно у тебя есть. Тебе нет нужды снова убегать.

– Я знаю. Спасибо.

Приезжает такси, и Каз исчезает в ночи. Арендованный автомобиль – мой одноразовый билет к свободе от печали и отчаяния – стоит на подъездной дороге. Теперь я снова здесь. Однако я знаю, что это правильно. Я собираюсь закрыть входную дверь, когда вижу неясную фигуру на дорожке.

– Кейт!

Это Рори. Он выглядит усталым и напряженным.

– Ты давно здесь? – спрашиваю я.

– Я следовал за вами от больницы. Я ждал, пока Каз уедет. Мне надо поговорить с тобой.

– Это не имеет смысла. Правда.

– Неужели то, что я сделал, настолько ужасно, что ты не можешь простить меня даже сейчас? Я думал, что после нашей утраты все эти ссоры уже не имеют значения. – Его лицо выражает такое страдание, что мне трудно на него смотреть. – Я так сильно хотел увидеть тебя и привезти к Ади! Мы снова можем быть одной семьей… Ведь можем, правда? Неужели ты в самом деле не можешь простить меня?

– Прощения должен просить не ты, – просто говорю я.

– Не понимаю.

Я делаю глубокий вдох. Я убегала от этого так долго. Однако в душе я знала, что рано или поздно мне придется это сделать. Я шире распахиваю входную дверь:

– Тебе лучше войти.