Снежная сказка для Мириам

− В чём-то ты прав. Но в семейных традициях есть своя прелесть, и в обратном тебе меня не переубедить, − замечаю с примирительной улыбкой.

Мне бы очень хотелось узнать, что стало причиной такого острого отторжения самой идеи празднования. Но я не чувствую себя в праве лезть туда, куда меня пока не желают пускать.

− Надеюсь, тебя не слишком всё это тяготит, − бросаю я выразительный взгляд на благоухающие хвоей гирлянды.

− Нисколько. Твоё присутствие полностью компенсирует мне все эти неудобства, − заявляет Сенд с кривоватой обаятельной улыбкой. Подступает ближе, тесня к дверному проёму, ведущему в гостиную. Бросает прищуренный взгляд на пучок зелёных веточек с россыпью белых ягод под потолком. – М-м-м, смотри, омела. Говорят, под ней целоваться положено. Пожалуй, эта традиция мне по вкусу. Теперь, когда у меня есть восхитительная невеста, с которой так сладко целоваться.

− Сенд, нас увидеть могут, − бормочу, чувствуя будоражащую смесь лёгкого смущения и предвкушения.

− Пусть. Не маленькие, отвернутся, − плутовато ухмыляется герцог, обхватывая мой затылок ладонью.

Притягивает меня ближе, почти прижимаясь своим лбом к моему. Смотрит прямо в глаза, гипнотизирует буквально, завораживает золотистым мерцанием зелёных глаз. Кажется, ещё чуть-чуть и его зрачки сузятся до тонких вертикальных щёлочек.

Прямо в этот момент я ни секунды не сомневаюсь, что в его жилах действительно течёт кровь драконов. Древних существ, чьей воле никто не мог противиться. Прямо сейчас я тону в нём. И ощущаю себя тем самым сокровищем, которым завладел могущественный хищник, чтобы навеки спрятать в своём логове и стеречь от посторонних взглядов.

− Ты моя, Мири, − хрипло урчит он, словно в ответ на мои мысли. Проводит своими губами по моим. – Моя лесная колдунья. Мой непреодолимый соблазн. Моя истинная.

Выпивает мой тихий вздох, подступая ещё ближе. Дыхание сгорает в груди. В глазах темнеет, когда наши тела вжимаются друг в друга. Так тесно, что не разъединить. Наше взаимное притяжение теперь буквально звенит в воздухе, окутывая нас дымкой сладкого дурмана.

И я уже сама тянусь к нему, поднимаясь на носочки. Пальцы беспомощно комкают сукно темно-серого мужского жилета, добираются до рубашки, чтобы дёрнуть её из-под пояса брюк, впиваются в мускулистую спину.

Боги, какой же он… Пропала я. Ой пропала...

− А ты мой? – облизываю губы. − Мой же?

− Навеки, − обещает, ловя мои губы. Сминает их жёсткой требовательной лаской, сразу проталкиваясь внутрь языком. Застонав ему в рот, я целую в ответ, принимая эту ласку, даря в ответ столько же страсти. Наши языки сплетаются в чувственном танце сладкого безумия. Кожа пылает от каждого касания.

Всё иначе теперь. На губах не горчит предстоящим расставанием, сердце не щемит от беспроглядной, безнадёжной тоски.

Он мой. Мой. Мне нужно лишь принять, поверить… довериться.

Низко зарычав, Сенд наклоняется и, обхватив меня за бёдра, отрывает от пола. Шагает в гостиную. Дверь захлопывается за нами от одного его щелчка. В камине ярко вспыхивает огонь.

− Не смогу дотерпеть до спальни. С ума сойду, если не возьму тебя немедленно, − бормочет мой герцог, стремительным шагом направляясь к изысканной оттоманке возле камина.

− А я не уверена, что потом смогу дойти куда-либо от усталости, да ещё в таком виде, − ворчу для порядка, когда он ставит меня на ноги и принимается нетерпеливо срывать одежду. Рубашка, одолженная у Микеля, с треском слетает на пол. Туда же отправляется моя камисоль. Грудь взволновано вздымается, притягивая горящий взгляд Сенда.

Его лицо буквально темнеет от желания.

− Ничего страшного. Отнесу. Можешь сегодня вообще больше ничего не делать, чтобы не переутомляться. Я всё сделаю сам, − и меня буквально роняют на мягкие подушки, чтобы одним рывком стащить штаны. – О-о-о, ты божественна, душа моя. Я ошибался, когда говорил, что мог бы поклоняться твоей красоте целую ночь. Одной ночи слишком мало. Я хочу это делать вечно.

И он хищно опускается сверху, заключая меня в клетку своих объятий. Самую желанную для меня клетку.

26.2

Коленом раздвинув мне ноги, накрывает ладонью промежность. Двумя пальцами раскрыв влажные лепестки плоти, средним выписывает круг на кончике клитора. И ловит губами мой судорожный вздох, улыбаясь мне в губы. Повторяет эту сладкую пытку. Снова и снова. Исследует мои сокровенные местечки с уверенностью и собственническим блеском в глазах. Обещая этим взглядом столько всего, что у меня дыхание перехватывает. Его пальцы творят волшебство и безумие с моим телом. Играют, как на тонко настроенном инструменте, заставляя трепетать и гореть для него.

Сенд всё ещё одет. Наблюдает. Сводит с ума. И я особо остро ощущаю свою наготу и беззащитность перед ним, перед тем, что он заставляет меня чувствовать.

Мужские пальцы толкаются внутрь.

− Такая горячая и готовая для меня, − слизывает он мой стон, лаская меня особо глубоко.

Выгибаясь под ним, впиваюсь в этот улыбающийся рот. Прижимаюсь к напряжённому телу, сдирая с него одежду. Рубашка трещит под моими пальцами. Прикосновение кожа к коже обжигает.