Снежная сказка

Она никогда не была слабой. Но сейчас... Кристоф не учел того, что ее сила росла и взрослела вместе с самой Элис. А последний год, оказавшийся таким тяжелым, чего он даже не предполагал, отпуская ее от себя, только заставил ее силу закалиться. И теперь ему не удавалось в полной мере повлиять на ее память, на сознание Элис. Воспоминания прорывались впечатлениями и эмоциями, разрушали канву его силы, заменившей для нее реальность. И это разрушало гармонию внутри нее. Разбивало покой. А чем больше он усиливал свое воздействие, тем сильнее сила Элис сопротивлялась навеянному. И это крошило точки опоры ее разума в реальности.

Он мог бы просто навязать... Но тогда, учитывая силу Элис и ее сопротивление, пришлось бы приложить чересчур выраженное давление. И это могло сломить ее. А подобного исхода Кристоф желал менее всего.

Он и так не мог простить себе всех испытаний, которым подверг его хрупкую и хрустальную девочку тот ублюдок! Несмотря на весь опыт и самоконтроль, хотел бы убить его. Лично. Забить медленно и методично. Так, как этот ублюдок, оказывается, избивал Элис...

- Глупо гневаться и винить себя, если ушел из ее жизни и решил дать Элис волю, - прекрасно разбираясь в эмоциях брата, заметила Ханна. - Еще глупее беситься от того, что уже не изменишь. Ты никогда не страдал такой слабостью ранее, Кристоф. И это могут обернуть против тебя. Против нас. Ничего не изменилось. Леди Тамари все еще делает тебя уязвимым.

Он одарил ее в ответ холодным взглядом и молчанием.

Во многом сестра не ошибалась. Но и без Элис он не стал вновь тем Хранителем, которым был до встречи в зимнем парке с этой юной мечтательницей, хрупкой, как горный хрусталь, и стойкой, как ствол молодой ивы, в тоже время. А потому больше не собирался даже допускать мысли о расставании.

Но и ублюдку этому не собирался спускать. Ни-че-го. Он с ним рассчитается за каждое мгновение боли Элис.

Озвучивать это сестре не стал. А она не имела возможности заставить его раскрыть все свои мысли. Да и просто, повлиять на действия Кристофа.

И сейчас, успокоив Элис, он размышлял над тем, каким образом полностью изолировать ее от прошлого. Не позволить ничего вспомнить, чтобы не оживлять кошмары года, через которые ей довелось пройти и по его вине тоже.

Да, как ни странно, но и Хранитель испытывал сомнения... И страх. Он не хотел, чтобы она вспомнила, поняла, сопоставила и сделала вывод о том, что и Хранитель может оказаться ... слабым трусом. Особенно в том, что касалось ее над ним власти.

Все разрушилось спустя два дня. Сложно было сказать, что именно послужило «последней каплей», раскрошив нестабильную реальность. Возможно, слишком много всего накопилось, сознание не выдержало связывающей пелены. Или память тела. Или ароматы...

Просто выйдя из столовой после совместного с Кристофом завтрака, она подхватила на руки Тефи. Питомица неслась вперед, с веселым лаем путаясь в ногах. А Элис вовсе не хотела вновь упасть. Прижала к себе, с любовью почесав шерстку на спинке. Наклонилась, чтобы шутливо чмокнуть возмутительницу спокойствия во влажный нос. И вдохнула... Чужой запах, незнакомый. Хороший и ласковый, но совершенно неизвестный...

И все. Кажется, даже услышала тонкий звон, с которым начал рушиться на осколки мир вокруг нее. Как горный хрусталь, с которым Кристоф так любил ее сравнивать. Пошатнулась, выпустив из ослабевших рук собачку. Не Тефи... И с зарождающимся ужасом повернулась к Кристофу, идущему за ней.

Еще не все осознала и поняла, даже десятую часть не осмыслила. Память сыпалась на нее, словно кто-то перевернул мешок со старым тряпьем, и теперь оно падало на нее, закрывая глаза, давя на шею и плечи, душа тяжелой, затхлой, болотистой вонью.

- Элис!

Оступилась, взмахнула руками, стараясь удержать равновесие. Скорее почувствовала, нежели увидела, как Кристоф бросился к ней. Но Элис выставила руку вперед, не подпуская его. Откинулась на стену, найдя в ней опору.

Не справлялась с эмоциями, мыслями, ощущениями. Захлебывалась, тонула во всем, что вырывалось из ее собственного разума на поверхность. Затягивало в водоворот памяти.

Не знала, сколько это продолжалось. Сколько потребовалось времени, чтобы хоть как-то систематизировать и уложить внутри себя все «всплывшее». Осознать, проникаясь обидой и болью, что раздавлена таким предательством.

Пришла в себя, сидя на полу в объятиях Кристофа. Снова вынудила Хранителя отвлечься от интересов народа, выходит. Посмотрела в напряженное лицо. Он понял, что произошло. Элис знала, чувствовала это. Сам ведь связал их силы.

Дернулась, требуя свободы. Кристоф отпустил. Отползла от него, насколько это позволили ее подорванные возможности, упираясь в пол руками и коленями. Вновь замерла, закрыв глаза, все еще осмысливая.

Тефи... Нет, другая собачка куда-то делась,

- Хрустальная... - его голос был сдержанным и осторожным. Чистым.

Видимо, Кристоф понимал, что теперь она любое внушение ощутит. Он просто звал ее. И при этом, вроде бы, интонациями, приносил свои извинения.